_dvorec_iz-za_pruda.jpg)
«Коммерческий курьер» свое слово держит. Как и обещали, мы рассказываем об истории рода Булгаков — строителей дворца в Жиличах.
Под знаком W
Род Булгаков хоть и обозначается большинством историков и исследователей как древний, но до поры древность была едва ли не единственным предметом его гордости. К середине XIX века Булгаки не разжились особым богатством (хотя бы в сравнении с соседями), не отличились на полях брани и на поприще науки или культуры, да и вообще — не совершили ничего мало-мальски грандиозного. Пусть и говорится кое-где, что представители этой фамилии занимали высокие посты в Великом княжестве Литовском, потом в Российской империи, среди них были врачи, политические деятели и духовенство, но, согласитесь, «быть врачом» (политиком, священником) и «быть хорошим врачом» (…) — две большие разницы…
Многие представители знатных родов немало сил тратили для того, чтобы копнуть историю своей фамилии как можно глубже, да еще и «привязать» ее к какому-нибудь известному персонажу — хоть реальному, а хоть бы и легендарному. Мы также можем попробовать максимально «продлить» историю рода Булгаков. Ведь повод для этого есть, и вполне себе конкретный. Он красуется на фасаде дворца в Жиличах и именуется гербом «Сырокомля».
Если ухватиться за эту возможность, то стержневой корень генеалогического древа Булгаков разом проникнет в пласт, датированный XIV веком. Правда, здесь, как говорится, есть варианты. Одни источники свидетельствуют, что личным знаменем, на котором был изображен на красном фоне серебряный знак «абданк» с золотым католическим крестом вверху (абданк — геральдическая фигура, весьма схожая с буквой W, основной элемент герба «Сырокомля»), рыцаря по имени… Сырокомля наградил польский король Ягайло. Награда нашла героя по весьма уважительной причине. Перед началом битвы на Ворскле в 1399 году (в ней объединенные войска Великого княжества Литовского и его польские, русские и немецкие союзники бились с татарами) силач Сырокомля был выставлен в качестве поединщика против татарского оппонента, который остался в истории под «ником» мурза (это вообще-то не имя собственное, а титул). Мурза вроде как «начал бесчестить имя Христово», а Сырокомля проявил «мужественную защиту имени Христова против язычников, произносивших на него хулу» (так написано в польском гербовнике). Сырокомля одолел хулителя-мурзу. Далее, правда, все сложилось похуже: татары наголову разбили «коалиционные» войска. Но награду за личное мужество поединщик заработал… Это — лишь одна из версий. Другая утверждает, что Сырокомля со своим отрядом уже пришел к месту боя под знаменем с абданком, право на ношение которого другой польский король — Владислав Локетек — даровал предку нашего рыцаря в начале XIV века.
Не все так однозначно и с «гражданством» Сырокомли. В одних источниках его именуют «польско-литовским» рыцарем (спасибо за конкретику), в других — «киевским». Известно, впрочем, что был он православного вероисповедания, так как позднее попросил королевского геральдиста поставить в навершии «абданка» Георгиевский крест.
Впрочем, хватит о Сырокомле. Ведь герб «его имени» пользовали более ста фамилий, и Булгаки — лишь одна из них. Хотя — упомянем, пожалуй, еще один занятный нюанс. Сырокомля — таков был псевдоним польского поэта Людвига-Владислава Кондратовича. Родился он 17 сентября 1823 года в семье небогатого шляхтича в деревне Смолаве Бобруйского уезда…
Раз Игнатий, два Игнатий…
Как мы уже рассказывали в отчете об экскурсии по дворцу, Жиличи (или усадьба Добосна — как кому удобнее) были в разное время собственностью нескольких знатных фамилий. В конце XVIII века очередными хозяевами этой земли стали дворяне Игнатий и Винцент-Николай Булгаки, сыновья Александра Булгака, которые купили Добосну у Франца Сапеги. Хотя — один из источников утверждает, что в XVI веке Добосна «была родовым гнездом королевского боярина Герасима Булгака». Кто был этот человек, как он оказался в Жиличах — разъясняющие подробности отсутствуют. Возможно, Герасим просто арендовал усадьбу на какое-то время — тогда это было весьма частым делом…
Как бы то ни было, с конца XVIII века жиличские «землепользователи» менялись лишь в рамках одной фамилии. Не имея прямых наследников, Игнатий и Винцент-Николай завещали свое состояние сестре Фортунате, но при условии, что она выйдет замуж за лидского ротмистра Габриэля Булгака — дальнего родственника из параллельной, «лидской» генеалогической ветви рода. Этот брак, свершившийся в 1785 году, объединил род Булгаков, а совокупную земельную собственность и капиталы фамилии наследовал Игнатий Булгак (сын Габриэля и Фортунаты). Правда, родители поставили юному Игнатию одно условие — получить высшее образование, для чего юноша окончил университет в Дерпте (ныне это эстонский город Тарту). Прямо как сейчас: «квартиру купим после того, как окончишь вуз»…
А завтра была война. Та, что с Наполеоном. Вчерашний студент проявил себя в ней весьма достойно: в качестве офицера русской армии дошел до самого Парижа. При заключении брачного союза Игнатий Булгак также оказался решителен и напорист (а также весьма практичен). Взяв в жены дочь бобруйского маршалка (местного предводителя дворянства) Юзафа Слизня Изабеллу, Булгак не только стал единственным наследником всего состояния этого шляхетского рода, но и сумел занять почетную должность своего тестя.
Далее Игнатий Булгак как следует развернулся в деятельности на новом посту — занялся возрождением Бобруйска, который с 1807 года был городом не совсем обычным. Дело в том, что при строительстве крепости город, в угоду военным, был прилично «переформатирован»: население вынуждено было переселиться из центра в бывшие городские предместья — форштадты, на магазины были повешены амбарные замки, храмы перестраивались для военных нужд. Людям выдали лишь небольшие компенсации, никак не соответствующие масштабам реального ущерба.
Именно Игнатию Булгаку удалось добиться увеличения размеров государственных компенсаций, а также разрешения властей на возобновление в Бобруйске деятельности средней школы, для которой он даже пожертвовал свой здешний усадебный дом. Для перестройки усадьбы под школу в город приехал известный в те времена архитектор, заведующий кафедрой архитектуры Виленского университета профессор Карл Подчашинский, отец которого когда-то был придворным зодчим самих Радзивиллов. Посчитав это знаком судьбы, Булгак взялся уговорить заезжего архитектора помочь ему в осуществлении своей самой заветной мечты — возведении в древнем родовом поместье Жиличи величественного дворца, который затмил бы собой все подобные сооружения в западных губерниях Российской империи.
Подчашинский дал на это согласие, но… лишь частичное: он изготавливает только проект, а к строительству отношения не имеет. Булгак согласился, и к 1825 году маэстро подготовил необходимые чертежи и эскизы. А уж воплощать эти наброски в жизнь стали местные мастера под руководством студента Петербургской академии художеств Клобуковского. В Жиличах началось грандиозное строительство…
В поисках утраченного
Желающих узнать более подробно о самом дворце мы вновь отсылаем к нашему предыдущему материалу «жиличского цикла». А сегодня поговорим о некоторых нюансах интерьера здания.
Если бы каким-то образом во дворце удалось открыть музей не сейчас, а на полтораста лет раньше, то он точно был бы одним из лучших музеев на территории нынешней Беларуси. Его экспонаты Игнатий Булгак начал собирать во время своих поездок по европам. Предмет его особой гордости составляла уникальная коллекция античной скульптуры (собранная лично во время «французского похода» и путешествий по Греции и Италии) и каминных часов. Позже к ним добавилось собрание знаменитых слуцких поясов.
Стены Жиличского дворца украшали фамильные портреты представителей рода Булгаков. Очень интересно было бы посмотреть на них — ведь с большинством Булгаков мы знакомы лишь «заочно». Рядышком размещались полотна «на вольные темы». В частности, Игнатий Булгак владел тремя картинами с печатями Эрмитажа. Современники рассказывают, что среди них было полотно «Святой Иероним», будто бы сотворенное кистью Тициана либо Хосе де Риберы. Припомним по случаю, что тициановский «Иероним» в настоящий момент находится в Лувре. А вот с Риберой сложнее: испанец написал не менее 20 полотен, на которых был изображен этот святой, так что одно из них вполне могло оказаться и в Жиличах…
Не менее занятна и легенда, объясняющая переезд полотен из Эрмитажа под Бобруйск: согласно ей Булгак купил картины у одного из местных помещиков, которому их будто бы подарила тайная возлюбленная из великосветских дам императорского двора в Петербурге.
Гремела некогда слава и о библиотеке дворца. Правда, тут заслуга Булгака минимальна, ибо основная часть библиотеки досталась ему от тестя, родственники которого были, видать, знатными книголюбами и книгочеями. Всего библиотека насчитывала более семи тысяч томов и манускриптов, среди которых были поистине уникальные экземпляры. Здесь же хранились родовые архивы Булгаков и Слизней. Будь они целы, история, которую мы сейчас рассказываем, наверняка была бы гораздо полнее и интереснее. Но — библиотека была почти полностью уничтожена во время Польского восстания 1863 года…
К тому моменту, правда, «империя» Булгака уже распалась. Ее основатель умер в 1848 году и, согласно завещанию, имущество было равномерно поделено между пятью сыновьями Игнатия, а четырем дочерям было выделено приданое. В том же 1848 году была проведена подробная опись всего комплекса, которая определила его стоимость — 62795 рублей. Впрочем, в описи 1857 года фигурирует уже другая сумма, на порядок больше предыдущей: 258 тысяч рублей. Судя по всему, это было связано с тем, что строительные работы во дворце за эти годы существенно продвинулись.
Яблоко от яблони…
Согласно завещанию Игнатия Жиличи достались его младшему сыну Эдгару. Образ жизни того прямо-таки настаивает на том, чтобы перед словом «сын» сделать приписку «блудный». Эдгар не имел семьи, зато имел дома в Петербурге и нескольких западноевропейских городах, на родине бывал довольно редко, предпочитая продолжительные странствия по разным континентам и веселое житье-бытье на «куршевелях» конца XIX века (правда, летом неизменно приезжал в Жиличи, где устраивал для местной шляхты знатные балы).
Вояжи и «куршевели» настоятельно требовали денег, поэтому белорусские имения Эдгара стараниями управляющих работали на полную мощность и на износ. Кстати, в 1869 году в семье одного из таких управляющих Жиличским дворцом Ивана Левицкого родился сын Антон, ставший позднее известным под псевдонимом Ядвигин Ш. Он вошел в историю отечественной литературы как один из первых белорусских прозаиков. Антон Левицкий прожил под Бобруйском недолго, а первое образование получил в школе, организованной соседом — Винцентом Дуниным-Марцинкевичем.
Вообще, в жиличском имении по разным причинам порой оказывались весьма интересные гости. Так, в 60–70-е годы сюда наезжал известный художник Наполеон Орда. Мастер сделал два рисунка местных окрестностей (которые сейчас стали существенным подспорьем для реставраторов). Позже в Жиличах побывал весьма толковый представитель рода Булгаков — Ян Булгак, основатель польской фотографии. Тогда, правда, он был только начинающим фотографом. Ян сделал несколько фото в интерьерах дворца. Датированы эти фото 1914 годом — годом начала Первой мировой войны…
Последним владельцем дворца и усадьбы был Мечислав-Эммануил Булгак. Он был племянником Эдгара, и дядя просто продал ему усадьбу (сумму сделки нам, увы, выяснить не удалось). Но в самом дворце Мечислав-Эммануил прожил совсем недолго — сразу после революции эмигрировал во Францию и умер в 1943 году в Каннах.
Призраки жиличского замка
По закону жанра — если есть дворец, значит, должны быть и привидения. Жиличский дворец в этом плане тоже старается быть в тренде. Ну, рассказ про девушку, заживо замурованную в фундамент, можно вплетать в историю большинства белорусских замков и дворцов по умолчанию (хоть и доказательств этому в нашем случае нет от слова «абсолютно»). Есть, впрочем, и более занятная история. В гостиной — комнате официальных приемов — на стенах повторяется один и тот же орнамент, в котором можно (при большом на то желании) разглядеть лицо женщины. Одни утверждают, что это портрет первой жены Игнатия Булгака. Изабелла умерла рано и, тоскуя по ней, хозяин дворца часами просиживал в комнате, любовался портретом — как минимум до того дня, когда он женился второй раз… на родной сестре Изабеллы Терезе. Но злые языки утверждали, что, глядя на стены, вздыхал Игнатий вовсе не о покойной супруге, а о своей крепостной, которую любил, но с которой не мог связать судьбу. Потому и повелел сделать себе «комнату психологической разгрузки». Или «загрузки» — это уж как посмотреть…
Рабочие-реставраторы рассказывают о странных звуках, которые иногда раздаются в пустующих комнатах и залах дворца. Объяснить этот феномен легко: в стенах дворца проложены дымоходы, которые отлично проводят и забавно «преломляют» звуки. Но если отбросить излишний прагматизм, то можно представить, что дворец просто хочет рассказать нам свои истории — о людях, которые жили здесь, о несметных богатствах, о страстях человеческих, о радостях и горестях. Давайте попробуем прислушаться как следует…
Подготовил Андрей ЧИЖИК
