Экстренная служба – зеркало здравоохранения, пульс общества. Врачи и фельдшеры скорой помощи – люди «первого контакта». От того, как поведет себя на вызове доктор, зависит, какое впечатление о скорой помощи и о системе здравоохранения в целом сложится у каждого человека, у всех людей.
Сегодня согласно государственным социальным стандартам на 12,5 тысячи населения должна работать одна бригада скорой помощи, а значит, ежедневно – не менее девятнадцати с половиной постов. В Бобруйске и Бобруйском районе – территории, которую обслуживает наша скорая, — эти показатели обеспечиваются. В городе и районе круглосуточно дежурят две бригады интенсивной терапии, две кардиологические и как минимум две педиатрические бригады, одна психиатрическая, остальные (из 19 днем или 20 ночью) – фельдшерско-линейные.
Кроме того, всегда на посту диспетчерская (где принимаются вызовы) и руководитель смены (следит за своевременностью отправки бригады, качеством оказания помощи).
В любое время дня и ночи можно набрать номер 46-82-80 (детский – 52-19-46 ) и получить грамотную медицинскую консультацию.
Не мешайте врачу!
Главная задача скорой – обеспечить возможность оказания неотложной помощи каждому, кто в ней действительно нуждается. Но зачастую, случается так, что приходится тратить драгоценное время на тех, кто вполне способен дойти до поликлиники. Позвонить, чтобы приехал доктор, снял кардиограмму, замерил давление на дому, конечно, проще. Скорая не назначает лечения, не выписывает рецепты, не выдает больничные листы, не дает освобождения от работы. Но непрофильность вызовов остается одной из главных проблем этой службы. Доходит до смешного: на месте оказывается, что человек не умирает, и с сердцем у него все нормально, просто у него дома термометра не оказалось или каких-то лекарств, или ему лень идти в поликлинику... И мало кому приходит в голову, что, возможно, в этот самый момент кто-то действительно нуждается в неотложной помощи, и счет идет на минуты.
В диспетчерской бобруйской скорой всего две линии «03» и одна линия детской неотложки (тел. 52-19-46 ).
* * *
Потому, пользуясь случаем, передаю… нет, не просьбу — мольбу диспетчеров: вместо того, чтобы набрасываться на скорую с обвинениями в «лишних вопросах» и «потерю драгоценного времени», лучше постарайтесь отвечать емко и внятно. Не сомневайтесь, человек по ту сторону провода не просто утоляет свое любопытство, конкретизируя те или иные моменты. Он обязан получить максимум информации, чтобы на вызов выехала нужная бригада, чтобы она уже в дороге начала анализировать ситуацию: работа над вызовом начинается задолго до того, как врач скорой увидит больного. От телефонного разговора с диспетчером порой зависит и скорость, и качество оказания помощи. Вызов считается правильно принятым, если диспетчер может ответить выезжающему врачу на пять основных вопросов: что случилось? где? когда? почему? кто пострадавший?
А свою посильную лепту в осложнение работы скорой и без вас внесут «телефонные маньяки» — люди, которым нужна не помощь, а общение. Этой осенью (по данным узла электрической связи) один такой явно психически ненормальный за месяц осуществил более 1000 наборов «03». Другой за сутки сделал 53 звонка...
Заведующий филиалом Бобруйской станции скорой неотложной медицинской помощи Геннадий Леонидович Кожемякин считает, что, по сути, наши люди просто пользуются тем, что в Беларуси оказание скорой помощи – услуга бесплатная, причем для всех категорий граждан, включая иностранцев. А между тем один выезд скорой помощи обходится государству в среднем в 54600 рублей. Сюда входят расходы на бензин, оборудование, лекарства.
Что в чемоданчике?
Экипировка скорой помощи – вопрос особый. Специализированные бригады оборудуются в зависимости от профиля: в бригаде интенсивной терапии и кардиологической бригаде всегда в наличии дефибрилятор, кардиограф, кислород, аппараты для замера сахара в крови, для проведения реанимационных мероприятий, а также укладки для оказания помощи при авариях, ДТП. Линейная (фельдшерская) бригада укомплектована аппаратом для проведения реанимационных мероприятий, капельницами, перевязочным материалом, жгутами. В каждой машине есть носилки: мягкие и жесткие. О лекарствах Геннадий Леонидович говорит только то, что в последнее время перебоев с ними нет.
А вот состояние транспорта оставляет желать лучшего: износ автопарка – 98 процентов (всего 25 машин, в основном уазы и «Газели»), почти ежедневные поломки автомобилей.
«Хотелось бы, чтобы в городе появился реанимобиль, чтобы мы могли оказывать соответствующую помощь уже в дороге, хочется иметь более современную аппаратуру: старая свою функцию выполняет, но периодически выходит из строя» – рассуждает заведующий филиалом и добавляет: «Но жители города могут спать спокойно: каждому нуждающемуся в любое время дня и ночи мы сможем оказать помощь. Для этого есть все, а главное – действительно высокопрофессиональные, квалифицированные и добросовестные кадры».
Не сгореть на работе
Сгореть на работе рискуют не только пожарные, но и врачи скорой помощи. Не в прямом смысле, конечно. У врача скорой помощи нет стационарного оборудования, позволяющего сделать рентген или УЗИ, есть руки, уши, глаза. Нет возможности «позвонить другу», позвать на помощь узкого специалиста, с которым можно будет разделить ответственность. Врач скорой должен знать и уметь как можно больше в разных областях медицины: кардиологии, педиатрии, травматологии... Плюс один психологический момент: скорая приезжает на дом, а больной находится в своих стенах, и порой даже самые простые и несерьезные заболевания он воспринимает как трагедию, а может симулировать.
Врачи скорой не защищены от хамства, насилия, от прямой агрессии, от заражения.
Скорая помощь – самая экстремальная область медицины. Врачи, здесь работающие, имеют минимум вторую категорию (высшей во всей Беларуси могут похвастаться человек 20, в том числе один бобруйский врач-кардиолог).
Сердце скорой помощи – диспетчерская. Более 300 работников экстренной службы диспетчеры узнают по «Алле» и одновременно держат в голове информацию о том, кто, где и на каких вызовах сейчас работает.
В первую очередь обслуживаются экстренные вызовы: аварии, травмы, роды, кровотечения, дети до трех лет.
В остальном очередность устанавливается в зависимости от степени тяжести состояния: есть реальная угроза жизни или нет.
На срочные выезды скорая должна отправляться в течение первых четырех минут, прибыть на место в пределах 15 минут по городу и в пределах получаса по району (а порой нужно преодолеть до 60 километров). Время прибытия скорой помощи на неэкстренные вызовы – до часа.
Шесть часов на скорой
Самые тяжелые вызовы достаются кардиобригаде. Сразу оговорюсь, моря крови за шесть часов дежурства я не увидела. Но атмосферой проникнуться времени хватило.
Первым делом меня переоблачили (чтобы не выделялась): сняли дубленку и выдали чью-то синюю куртку с надписью «Скорая помощь» на двойном синтепоне, со светоотражающими элементами. Вторая часть новой формы работников скорой, которую пошило ОАО «Славянка» к «Дажынкам», – удобные комбинезоны. Нашим людям все еще привычнее белые халаты, зато сотрудники скорой от спецодежды в восторге.
Первый вызов в пятый микрорайон. Повод, обычный для кардиобригады, — плохо с сердцем. Вся команда – доктор Ольга Стринадко, фельдшера Валентина Албаева и Татьяна Михневич и водитель Алик Джиадович Джихадзе – садится в уазик. Мои спутники привычно располагаются на сиденьях и скамейках. Мое внимание привлекают несколько пластмассовых ведер с крышками. Это и есть те самые «сумки» с укладками: суточными и дополнительными. В железном чемоданчике шприцы, иглы, медикаменты, все в ампулах. Из знакомых названий только «глюкоза» и «баралгин».
Приехали. У подъезда встречают какие-то «синяки» средних лет словами: «О, сколько девочек! И все к одному старику?!» Один из мужчин ведет нас в квартиру. На кровати сидит пожилой человек. Больной третий день ничего не слышит, а от родственников никаких сведений не добиться. На расспросы врача и просьбу показать медицинскую карточку больного жена оного, что-то бормоча, стала совать в руки фельдшеру собственную карточку, какие-то книги, семейные фотографии...
Фельдшер подошла к дедуле и, четко проговаривая слова губами, спросила, что болит? Лучше бы не спрашивала, потому что дедуля начал орать во всю глотку о том, что давление у него, как у 17-летнего, но позавчера стало плохо и, самое страшное, после этого в телевизоре пропал звук! Дедуля продолжал, заглушая всех вокруг, посвящать нас в подробности своей истории болезни. На вопрос «с чего вы взяли, что у дедушки плохо с сердцем», бабушка ответила: «Так он за сердце держался, а вообще у него с головой что-то». Когда от нас отвернулся ее явно подвыпивший сынок, женщина подвинулась ко мне, уже тоже порядком оглохшей, ткнула меня пальцем в бок и, когда я обернулась, стала методично щелкать себя по горлу и крутить пальцем у виска, одновременно кивая то в сторону мужа, то в сторону сына.
Честно говоря, спиртным несло от всех троих. Убедившись, что давление у дедушки в норме, доктор настоятельно порекомендовала немедленно вызвать участкового врача и даже записала номер телефона поликлиники.
«Так, все, уходим, – сказала одна из фельдшеров и добавила уже на лестничной площадке, – мало ли что, может, у дедули туберкулез какой, слышали, как кашляет?» От этих слов я невольно поежилась и поспешила в машину.
На столе в кабинете кардиобригады лежал журнал госпитализации. Исписано всего листов пять, начат осенью. Взгляд скользнул по графам с неразборчивым врачебным почерком. Читаю в колонке «причина госпитализации» – «эпилептический синдром», «отравление ацетоном», «передозировка наркотиков». Желание к дальнейшему чтению отбило напрочь: очень уж живо воображение заработало. Чтобы отвлечься от грустных «картинок», спросила у присевшей рядом фельдшера Татьяны, за какое время списывается журнал? Оказалось, такой вот полуобщей тетрадки формата А-4 хватает максимум на три месяца.
Заварили чай. Попробовать не успели. В кабинет заглянула Ольга Валентиновна: «Сейчас поедем к «последнему» бобруйскому еврею. Опять сердце. Второй раз за сегодня», – по-местному пошутила врач.
Потом была женщина, находящаяся третий день без сознания (ее госпитализировали), и бабушка в цветастом халате, добрая, опрятная, ухоженная (под стать своей небольшой квартирке). В благодарность за сниженное давление бригада получила от нее огромное спасибо и по горсти конфет.
Закончить хочу словами Геннадия Леонидовича: «Белорусская скорая помощь существует с 1924 года... Наши бабушки и дедушки доверяют скорой помощи. Это доверие дорогого стоит».
Евгения КОРКИЯЙНЕН
Фото Федора ПРОКОПОВА
