Он никогда не высказывал претензий на «звездный» номер, нося на спине неприхотливую шестерку, как не менял и исходной позиции у левой бровки, определенной ему с бобруйских детских лет. Мгновенно темневшая от пота тогда еще хэбэшная майка не вызывала у болельщиков насмешливых ассоциаций с количеством выпитого. Трибуны знали: так будет продолжаться все 90 минут, он скорее умрет, чем прекратит непрестанное свое броуновское движение по полю по причине усталости или лени.
Прокопенко Александр Тимофеевич. Полузащитник. Мастер спорта. Родился 16 ноября 1953 года в Бобруйске. Скончался 29 марта 1989 года. Выступал за команды г. Бобруйска (1972), «Динамо» Минск (1973–1983), «Днепр» Могилев (1986), «Нефтчи» Баку (1987).
Чемпион СССР 1982 года. За сборную СССР сыграл один матч, за олимпийскую сборную СССР — два. Бронзовый призер Олимпийских игр 1980 года.
Юность Прокопа
Началось все в середине 60-х, когда приехавший в Бобруйск по распределению выпускник минского института физкультуры Владимир Сосункевич набрал несколько детских групп. В секцию попал и напоминавший симпатичного цыганенка Саша Прокопенко.
По воспоминаниям мальчишек той команды, в детские годы Саша был как все — лазил в сады, сбегал с уроков на футбол, а во время выездных соревнований азартно лупился после отбоя подушками. После восьмого класса Саша поступил в химико-технологический техникум. Заведение серьезное, чтобы попасть туда требовались знания и хороший аттестат. В техникуме Прокопенко учился на общих основаниях и продолжал заниматься в группе Сосункевича.
Переломным стал 1971 год, когда в неполные восемнадцать тренер «Строителя» Геннадий Штейнбук — легендарный бобруйский Нос — приобщил мальчишку к тренировкам взрослой команды. Впрочем, поначалу Штейнбук не видел в тонком, как былинка, юноше серьезного игрока. Дебют юного левого хава пришелся на товарищеский матч «Строителя» со сборной ветеранов СССР в августе 1971-го.
Интерес к игре в городе был громаден, публики набилось столько, что в разгар первого тайма провалилась одна из трибун — не выдержали деревянные балки перекрытия. На счастье, обошлось без жертв. Матч продолжился.
На перерыв «Строитель» уходил, проигрывая 0:1. Самое интересное началось после перерыва. Под рев трибун блиставший дриблингом юный и неведомый публике Прокопенко сравнял счет, а Николай Глушенок провел в ворота Хомича решающий мяч — 2:1. По легенде, после матча к парню подошел Алексей Хомич и велел собираться: едем в московское «Динамо».
С той поры Саша прописался в составе. Так просто место в той команде не отдавали, но Прокопа приняли — было видно, что мальчишка играет. Силенок поначалу не хватало, но изысканная техника и чувство момента не могли остаться незамеченными.
Когда доигравшего сезон-72 дома и завоевавшего с партнерами звание чемпиона БССР Александра Прокопенко перевели в главную команду республики, это вызвало среди бобруйских болельщиков определенное недоумение: в составе «Строителя» есть кандидатуры подостойнее. Специалисты на эти трибунные пересуды многозначительно молчали. Впрочем, и среди них вряд ли кто понимал до конца, что за бриллиант родила эта земля.
Звезда Прокопа
В руководимом Иваном Мозером минском «Динамо»-73 новичок почти сразу получил неприятность — перелом руки. Это выбило из тренировочного процесса, но не из колеи — к июню Прокопенко вернется на поле уже игроком основы, на удивление легко вписавшись в ансамбль средней линии к Курневу, Боговику и Сахарову.
Уже со следующего сезона Александр станет самым результативным игроком средней линии, а потом и всей минской команды, выполняя при этом огромный объем работы. Феноменальное чувство позиции, умение невероятным образом оказаться в нужную секунду в нужной точке штрафной партнеры подметят в нем очень скоро. Непредсказуемый для соперника, в большинстве случаев он принимал решение по наитию.
В первых сезонах Прокоп подсоблял партнерам отработкой и тонким подыгрышем, потом стал больше брать игру на себя. В эти годы его игра представляла собой чистое творчество, он носился по горячим точкам поля, возникая то здесь, то там.
Когда минский зритель распробовал Прокопа, вакансии любимца публики больше не существовало. Звездный час Прокопенко настал после прихода к рулю Эдуарда Малофеева. Стала приветствоваться нестандартность решений, и талант игрока засиял новыми гранями.
Следует особо отметить, что в начале своего минского пути новичок в быту не куролесил. Жил в общежитии. С холостой жизнью Александр покончил на второй год пребывания в «Динамо». С симпатичными близняшками Наташей и Соней он учился в бобруйском техникуме и выбрал первую. Очевидцы утверждают: это была красивая и скромная пара.
Когда популярность левого полузащитника за пределами поля превысила все мыслимые пределы, появились поклонники и поклонницы, бесчисленные искусы — и Сашу понесло.
Начальник команды, администратор сбивались с ног, разыскивая то и дело исчезавшего игрока. Еще при Горянском Прокоп в компании с экс-спартаковцем Игорем Григорьевым взяли за обыкновение после домашних матчей летать на «Москвиче» в ночные рестораны Вильнюса (212 км по ночной дороге). Возвращались под утро, и тренеры усиленной парилкой и холодными окунаниями выгоняли остатки удовольствия из их разбитых тел.
Собственной машины, новенькой «Волги», Прокоп лишится, врезавшись в задний мост хлебного фургона в процессе веселого вояжа в Заславль. Автомобиль отогнали в гараж МВД, где его по выходным дням долго восстанавливал приезжавший из Бобруйска отец.
Дальше — больше. Прокоп стал просто исчезать. Команда летит утренним рейсом на игру в Одессу — за Сашей в шесть утра специально заезжает Горбылев. Его встречает растерянная Наташа: вот только что стоял здесь и куда-то исчез… Другой раз отправляются поездом в Москву, откуда летят в африканское турне, Саша выскакивает из вагона купить минералки — в столицу прибывает одна сумка.
Исчезновение по обыкновению заканчивалось покаянным возвращением. Это был любимый командой спектакль. Прокоп отзывал кого-то из партнеров и, заикаясь больше обычного, просил: «Ты же з-знаешь, как я люблю футбол… Ну будет собрание, ты скажи, что д-давайте… самый п-последний раз…» Как было не сказать, футболист-то классный и человек хороший — говорили. И тренеры оговаривали условие, что на поле вину надо искупить. И Прокоп искупал.
Зато когда на него снисходило озарение, остановить Прокопа было невозможно. Это был футболист от Бога. Одна из легенд гласит, что Прокоп в одиночку обыграл в Куйбышеве отчаянно сражавшиеся «Крылья Советов», самолично положив в ворота Лисенчука три мяча.
Периодически Александра хватались спасать, воздействовали через супругу, маму. Втянули в эту борьбу курировавшего футбол зампреда белорусского Совмина Мицкевича. Игроку тайком от него самого вшили противоалкогольную ампулу — не помогло. А потом поняли, что нет худа без добра, и приловчились эксплуатировать его врожденное чувство совести.
Особую роль в беде футболиста играли болельщики, которые не могли отказать себе в искушении посидеть за столиком с «самим Прокопом». Тот, настолько бесхарактерно добродушный, боялся обидеть незнакомого человека отказом.
До поры у него были железное здоровье и потрясающая скоростная выносливость. На сдаче нормативов Саша почти всегда выигрывал в команде забег на 400 метров, а на трех километрах убегал от всех настолько далеко, что последнюю сотку преодолевал спиной вперед.
Когда минская команда оказалась в первой лиге, Прокопенко звали в «Спартак». Как повернулась бы его судьба в руках железного Бескова? В Минске на игрока поднажали и уговорили остаться.
Бесков вернется к его кандидатуре, подбирая команду на московскую Олимпиаду — Прокопенко окажется в ней единственным представителем минского «Динамо». Сыграет в двух первых матчах, потом, рассказывают, сорвется — будет даже стоять вопрос о лишении его олимпийской бронзы. С медалью все обойдется, но шанс продолжить выступления в сборной Бескова он потеряет.
Народный футболист
Переминается Пеле в очереди за пивом, и никто не догадывается его пропустить. Тогда король обращается к стоящему перед ним мужику: «Подумать только, я, лучший футболист мира, стою в очереди!» Мужик, всматриваясь в лицо, морщит лоб: «Ты, что ли, Прокоп?»
…Наверху считали, что к такому экземпляру, как Прокопенко, ими выбран единственно правильный подход. Благо административного ресурса хватало — команда была милицейской по статусу и правительственной по сути. Возвращавшегося из столицы бронзового призера московской Олимпиады встречали, оцепив милицией несколько станций. Задачей стояло перехватить Прокопенко с поезда и доставить в Стайки, где минское «Динамо» выдерживало карантин перед завершающим первый круг матчем с киевскими одноклубниками.
Прокопа встретили, привезли, отрядили на поле и сыграли 0:0, что было хорошим результатом. Распуская игроков по домам, Малофеев просил не расслабляться: вторая половина чемпионата открывалась через неделю ответным матчем в Киеве. Прокопенко ни на тренировки, ни на отъезд команды не явился. Наверное, проиграли бы и с ним, но 0:4 при разорванной в клочья Блохиным обороне требовали заклания. Пришедший на покаяние с женой, ребенком и медалью на шее Александр индульгенции не получил. Отчисление из команды сопроводили дисквалификацией.
До конца олимпийского года Прокоп жил без футбола. Видимо, что-то переосмыслил, потому что с начала весны самостоятельно бегал кроссы, где-то тренировался. В канун первого матча чемпионата на страницах «Физкультурника Белоруссии» появилось покаянное письмо. Его вернули.
И в который раз пресловутое чувство вины принесло клубу дивиденды. Матч в Тбилиси минчане сенсационно выиграли за счет гола Прокопенко на 89-й минуте. Следом был повержен ереванский «Арарат» — здесь снова отличился Прокоп (четвертая минута). Третий тур минчане играют в Ленинграде — счет на третьей минуте открывает сами понимаете кто. А следующий сезон, 1982 года, стал для минчан золотым.
Прокоп оставался собой как на поле, так и за его пределами. Порой, устав от всех и вся, он уезжал к теще в далекие Левковичи, где его не могли достать гараи, малофеевы, партбонзы, милицейские генералы, где не было турнирных очков и чувства долга, а были строившие коровник шабашники, с которыми Прокоп самозабвенно гонял мяч по деревенскому полю, а потом под их самогон и нехитрое варево рассказывал оторопевшим мужикам свои истории. Может, это и была настоящая жизнь на фоне сумасшедшей усталости и превентивной виновности, в которые он возвращался, надевая мгновенно тяжелевшую от пота майку с литерой «Д»?
Мог ли кто подумать, что за золотой вершиной таится бездна и 13-й тур чемпионата-83 станет для Прокопенко прощальным? 16 июня в матче против донецкого «Шахтера» он последний раз в жизни облачится в цвета минского «Динамо». Надежд на то, что полузащитник изменит поведение в быту, не было, к тому же заклинило с голами, — и Эдуард Малофеев принял решение окончательно указать 29-летнему игроку на дверь. Через два месяца тренер уедет в Москву, команда удивительным финишным спуртом выйдет на третье место, но отчисленному Прокопенко бронзовая медаль по понятным причинам не достанется.
Дальше начнется страшный период. В конце следующего, 1984 года Александра с его согласия поместят в Мозырский ЛТП. За проволокой лечебно-трудового учреждения великий футболист провел год. При встрече с приехавшим Гараем главврач прямо сказал: «Забирайте парня, если не хотите его окончательно потерять». Зимой 85-го Прокопенко вернут свободу.
Но возвращению в «Динамо» воспротивились ЦК партии и возглавлявший «Динамо» генерал. Право пребывания в главной команде республики надо было сначала заслужить.
Прокопенко пошел к Геннадию Абрамовичу и они стали обзванивать команды второй лиги. Отказались гродненский «Химик» и брестское «Динамо», согласием ответил лишь могилевский «Днепр».
Во время предсезонки Валерий Стрельцов говорил, что Прокоп работает с полной отдачей и, глядя на него, пашет вся команда — уже только для этого он готов такого футболиста держать. На спарринге в Стайках Прокоп забил два гола в ворота минского «Динамо», потом Арзамасцеву с Гараем довелось посмотреть контрольный матч «Днепра» в Сочи — в непролазной грязи Прокоп разбирался с соперниками и мячом, как на паркете, забил три гола и принес могилевчанам победу. По возвращении в Минск тренеры опять пошли по инстанциям: мол, Прокопенко в форме и нужен «Динамо». Но последовало категорическое «нет». Саше сказали, что это техническая затяжка, формальности, надо еще побыть в «Днепре», но он понял все. Сыграв в составе 15 игр, Прокопенко из команды пропал, а через какое-то время жена молча сдала форму.
Последним его форпостом станет «Нефтчи», в котором Прокоп проведет пять матчей в начале сезона-87, успев забить «Спартаку» и выйти против минского «Динамо». Увы, бакинские болельщики были не менее компанейскими. Работавший с «Нефтчи» Севидов нянчиться с минским изгоем не стал. От этого удара футболист уже не оправился.
Снова попав в Мозырский ЛТП в январе 1989-го, за два месяца до смерти, Александр напишет сыну: «Ты уже большой и все понимаешь. Что бы ни случилось, знай: отец у тебя был и есть. Он никогда не был плохим человеком. Ты растешь и должен быть другим. Лучше, чем я».
Еще в одном письме домой находим такие строки: «…Знаю, что совесть не позволит мне что-нибудь с собой сделать. Я ведь не убийца». Он будто убеждал, отговаривал себя.
Судьба все сделала за него сама. В роковой день 29 марта 1989 года Александр словно предчувствовал торжественность момента — видевшие его утром люди запомнили, что он был одет с иголочки: белая рубашка и кожаный финский плащ.
В то утро Саша был трезв и говорил, что все теперь пойдет по-другому.
Вечером в ресторане гостиницы «Минск» посетителей было немного, и возникновение элегантно одетого Прокопенко не могло остаться незамеченным. Всем по-прежнему хотелось угостить знаменитость. Он, по обыкновению никого не обижая, переходил от столика к столику. Потом вышел из зала. Через минуту вбежала испуганная официантка: «Прокопенко плохо!» Сотрудники и посетители окружили лежащего на полу Сашу, в ожидании врачей кто-то делал искусственное дыхание, не будучи уверенным в его целесообразности. Прибывшей бригаде скорой помощи осталось констатировать смерть.
По сей день существуют две версии причины гибели футболиста. Согласно первой — смерть наступила в результате асфиксии — именно такой вариант получил широкую огласку. По второй версии, у Прокопенко не выдержало сердце.
Впрочем, это уже не имело значения. Рожденный жить только в игре, он не имел роли и места в послефутбольной жизни.
После смерти мытарства великого футболиста не закончились. Родные решили хоронить Александра в родном городе. Великому и беспутному сыну Бобруйска, провожать которого вышло все мужское население города, не нашлось двух метров на закрывавшемся ввиду переполненности городском кладбище, место на котором требовалось «пробивать».
Упокоение его мятущаяся душа нашла на тихом погосте родительской деревни Токари.
Василий САРЫЧЕВ
