«Выпускники музыкальных школ не могут быть плохими»
Свою первую композицию под названием «Осенний вальс» Татьяна Наркевич написала одиннадцатилетней ученицей музыкальной школы № 2. Сейчас в ее творческом багаже это далеко не единственное сочинение, а свой детский тихий бунт против учительского «играй так и не иначе» она может отрефлексировать и с другой стороны: Татьяна Петровна сейчас педагог в той самой музыкальной школе. Осень — по-прежнему любимая пора для написания музыки. Мы поговорили с ней о творчестве, современных детях и необходимости музыкального образования.
— В данный момент ничего не пишу, потому что работа отнимает все мое личное время, — признается Татьяна Петровна. — Я в школе на двух сменах. И когда прихожу домой, приходится заниматься и бытом.
…В школе преподавала Анна Аркадьевна Немцова, которая впервые мне показала, что такое композиция, дала какие-то основы. И научила записывать свои музыкальные мысли. А потом уехала в Америку, насколько я знаю. Вроде даже и сочиняет: присылала Татьяне Дмитриевне Белогуровой, прежнему директору школы, диск со своими песнями.
А у меня период в жизни пошел — творчество отодвинулось на задний план. Но у меня в детстве была эта отправная точечка.
— А что заставило снова взяться за сочинительство?
— Мелодии в голове роились, что-то записывала. В какой-то момент не хватало знаний. Даже горе вдохновляет на создание музыки. Вот у меня бабушка умерла в 1996 году, и будто открылся канал. Пошли и песни, и стихи, и музыка. А потом опять не писала. Неправильная наша жизнь — слишком суматошная, динамичная. Я очень многим занимаюсь — и живописью, и танцами. Самое главное в жизни — проявить себя в чем-то хорошем. Может, это и эгоизм какой-то, но человек так создан.
— В чем удается проявить себя полнее?
— В музыке пока. В музыке и живописи. Когда-то я мечтала быть танцовщицей, не скрою. В училище бегала по всяким коллективам. Как у Елены Воробей: «Возьмите меня, ну возьмите меня!» Но тогда не получалось из-за учебы. Я люблю танец, я люблю живопись. Музыку обожаю. Люблю педагогическую деятельность. Но в наше время культура очень падает. Дети не умеют сосредотачиваться, не знают элементарных детских песенок. Вот сейчас были приемные испытания, мы ходили по садикам. Спрашиваешь: «Ты какую-нибудь песенку знаешь?» — «Не знаю». — «Ну, не может быть такого, спой». И начинается такое! «Три кусочека колбаски» — то, что невозможно ни слушать, ни петь. Наша задача — определить музыкальные способности и заняться воспитанием ребенка. Как правило, те, кто музыкальную школу оканчивают, плохими быть уже не могут.
— Как вы думаете, у педагога музыкальной школы больше простора для творческого маневра, чем у преподавателя общеобразовательного предмета?
— Да, больше. Но не хватает времени. Где-то упразднение школ, где-то объединение… Все, как в теремке, теснятся. Уложить свою нагрузку в классе, дать урок — и все. Как моя мама говорит: «Доживи до пенсии и потом уже будешь отрываться со своим творчеством». Иногда это удается. Вот мы общими усилиями с моей ученицей Радмилой Валенчиц в этом году поехали на джазовый фестиваль в Литву. Но я все выходные занималась с ней, чтобы подготовить. Если я вижу, что ребенок очень способный, мне не жалко для него личного времени, знания — это не обсуждается. Когда ребенок смотрит на тебя и старается изо всех сил, это очень трогает.
Когда я была маленькой, и меня учили музыке — мне хотелось сыграть так. А учительница говорила: неправильно ты играешь. Я в душе была не согласна: так же выразительнее, как это можно не понимать! И решила: когда буду учительницей, я не буду так своим детям закручивать гайки.
— Сколько нужно времени, чтобы написать не очень большую музыкальную композицию?
— Это все относительно. Вот сегодня иду, и у меня в голове крутится мелодия. Она возникает вдруг, мгновенно, спонтанно. Мелодию записать можно быстро — пару тактов. Но чтобы проявить творческую фантазию, «огранить» ее — тут надо посидеть. Записываешь, оставляешь, возвращаешься… Хотя у меня было несколько раз такое — я садилась и играла сразу.
— В интервью нашей газете, вспоминая начало своей карьеры, Т. Н. Белогурова рассказала, что тогда у нее было три рабочих места одновременно: «музыканты всегда работают по совместительству». Так и сейчас?
— Если есть возможность совмещать — все совмещают. Потому что на нашу зарплату не прожить. Даже заняться творчеством, издать произведения. Музыканты всегда чем-то заняты — кто в каких-то коллективах, кто-то индивидуально где-то подыгрывает, кто-то играет на свадьбах. Такого не бывает, чтобы кто-то сидел в школе — и все.
— Полезно ли ученикам участвовать в конкурсах?
— Некоторым детям полезно — стимулирует их развитие, другим — противопоказано, разрушает нервную систему. Им нужно спокойно развиваться, без всяких фокусов. Учителя отправляют на конкурсы тех, кто может, и в первую очередь тех, кто хочет. Насильно — никогда. Если дело касается конкурса, мы подходим к этому очень тонко. Эти три минуты, которые ты проводишь на сцене — огромный стресс. Есть люди непроницаемые. А другой сыграет, и у него начинается истерика.
— Как вы думаете, нужна ли Бобруйску филармония или какой-то серьезный оркестр, скажем, при театре?
— Может, и нужен. Это и приложение сил для музыкантов, и дополнительный заработок. Но все всегда упирается в деньги.
— Насколько необходимо ребенку начальное музыкальное образование?
— Я приведу такой пример. Приходит ребенок в школу, и нет у него таких уж способностей. Но просят мама, папа, и сам он чуть не плачет, хочет играть. Почему нет? Пусть играет, пусть развивается. А есть такие, которых мы уговариваем. Показываем родителям, какой их ребенок одаренный.
А вообще музыкальное образование необходимо, потому что оно делает человека благороднее. Оно учит его работать. Выучить ноты, поставить каждый пальчик и выучиться двигать ими так, чтобы вдохновлять своими звуками педагога и слушателей, — это большой труд.
А тот, кто начинает с этого малого создания красоты и гармонии, тот уже разрушить, наверное, не сможет. Он подумает пять раз.
Анна ЛАПИЦКАЯ
Фото Андрея ЖУРАВЛЁВА
