«Дорога в тот день была скользкая, как стекло: зима, гололед, — вспоминает Николай. — Машина неслась с предельной для такой погоды скоростью. Позади — груженая фура, перед глазами — на трассу падает снег. И вдруг из-за снеговой завесы прямо перед нами вырисовывается голосующий посреди дороги парень. Это потом я узнал, что у него машина в дороге сломалась и помощь была нужна, что не знал он о скорости торможения и «увертливости» грузовика, особенно на скользкой трассе. На размышление — доли секунды. Руль — резко влево, машину начало нести — почти по интуиции выворачивая руль под нужным углом, мы в нескольких сантиметрах прошли от машины того незадачливого паренька. До сих пор с трудом понимаю, как нам удалось так развернуться».
Николай Петрович Валько — водитель со стажем более 35 лет, — чувствуя себя очень комфортно в роли моего «экскурсовода» по ОАО «БобруйскАТЭП», охотно делится впечатлениями о своих путешествиях. А впечатлений у него, как и у любого водителя-дальнобойщика, уйма. В рассказах о профессии вспоминается и хорошее, и плохое… Но в любом случае о своей машине как о предмете неодушевленном Николай Петрович не говорит никогда. Свой «Мерседес-Актрос» он называет и «кормилицей», и «девочкой». И ремонтирует свою «кормилицу» Николай Петрович аккуратно, без злобы и стенаний по поводу того, что груз задерживать нельзя, что машина сломалась в самый неподходящий момент, и вообще без сакраментального «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!» Короче, рачительный хозяин.
— Я был в Германии, Бельгии, Голландии, Италии, Франции, Австрии… Кроме Испании, пожалуй, всю Европу объездил.
— Колесить по странам, знакомиться с новыми людьми… Наверняка это очень романтично? — любопытствую я.
— Это тяжелый труд, — вздыхает Николай. — Дорога — повышенная опасность, особенно если к ней относиться безалаберно. Водитель отвечает не только за себя, но и за встречный транспорт… За груз я, конечно, тоже в ответе, но это не настолько важно. А когда едут детки в автобусе навстречу, а я что-нибудь не так сделаю... Эту работу надо любить. Иначе никак.
— Я бы столько времени сидя не выдержала…
— «А что у них? У них сидячая работа!» есть песня такая, — смеется Николай Петрович. — А я бы не мог статью написать! Конечно, и у нас свои трудности. Бывают долгие рейсы: по 10, по 20 дней. Привыкаешь… В офисах люди всю жизнь сидят. А я во время своей «сидячей работы» успеваю полмира объехать.
— Я всегда думала, что управлять такими махинами гораздо труднее, чем легковушкой…
— Тяжело первых пять лет, а потом привыкаешь и к габаритам, и к особенностям вождения. Мне сейчас, допустим, на легковой уже в два раза труднее ездить. Да и чувствуешь себя в ней как-то приземленно… На своем «Мерседесе» я словно на втором этаже — кабина высоко над дорогой.
— Профессионалами не рождаются?
— Безусловно. Образование я получал в Бобруйском автотранспортном техникуме. Сперва работал на самосвале в автокомбинате № 2. Все так начинают… В то время было тяжеловато с международными перевозками, в советские времена вообще очень тяжело было: только отдельные организации занимались этим. Мы же возили по Бобруйску колбасу, овощи. У меня был автомат с полуприцепом. Здесь работаю с 1973 года и знаю точно — профессионала делает опыт.
— Как долго вы можете находиться за рулем без сна?
— Такие рекорды водителям-дальнобойщикам ставить запрещается. Раньше было сложнее: дорогу и свои силы приходилось рассчитывать самому. Теперь для нашей безопасности это делает специальный прибор — тахограф. Он контролирует время труда и отдыха водителя: дольше обычного рабочего дня ехать нельзя. Когда запретов не было, мог продержаться больше суток, но из личного опыта хочу посоветовать молодым гонщикам этим не увлекаться — абсолютно незачем и чрезвычайно опасно. Дорога — это не путь к Книге рекордов Гиннесса. Это — ответственность за свою и чужие жизни.
— Николай Петрович, расскажите про преступников на дороге.
— На самом деле нужно выполнять несколько правил, чтобы не встречаться с разбойниками: ездить на оживленных трассах, поменьше ночных перегонов, желательно держаться организованных колонн…
— Не может быть, чтобы вы не встречались с ними…
— Было, — нехотя соглашается дальнобойщик. — Хотя в нашей стране этого почти нет. Вот в России… Есть даже так называемые «бандитские» города — Челябинск, Магнитогорск, например. Еду — и знаю — впереди ждет война. Если кто-то из таких группировок подрежет, можно даже не надеяться — все ценное заберут.
— Дробовик под сиденьем держите?
— Это запрещено, — отрезает водитель. — Защищаемся, как говорится, народными средствами. Например, я вижу — меня подрезают. Сразу на рацию: «Ребята, я Бобруйск. На таком-то километре… Жду помощи». Как только разбойники видят, что подъезжают машины других городов, сразу уходят. Но это, конечно, если я смог продержаться до прибытия помощи… Сейчас в бандитских городах организовали специальные конвои. То есть на подъезде к городу на переговорное устройство поступает сообщение: давайте, мол, мы вас проведем. Платишь денежки, и тебя под охраной проводят через город.
— В общем, либо конвою деньги, либо бандитам?
— Да… Практически… Странно, что такие конвои не сделали государственными. Если платить, то уж лучше государству, чем неизвестно кому.
В это время беседа резко изменила направление — мы подошли к огромным громоздким воротам. Разговор стал заметно веселее.
— Это «больница» для наших кормилиц, — улыбается Николай. И я уже понимаю, что мой собеседник говорит о ремонтном цехе для фур. Приглашение увидеть дорожный мир изнутри (из окна грузовика) принимаю не раздумывая.
Три высоких ступени машины отделяют пешехода от пассажира — и я внутри! Сзади кровать в два яруса, холодильник, радио, рация, телефон, телевизор… Даже полка для книг! Водительское кресло на воздушной подушке, которая подстраивается под вес сидящего. А когда повернулся ключ и вспыхнули многочисленные приборы, на специальной панели за рулем фура написала… приветствие! Далее последовал полный анализ технической исправности грузовика. Да здесь можно жить!
— Моя машина столько раз меня спасала, — рассказывает Николай Петрович. — Например, в лютый мороз, оставшись на котором можно замерзнуть насмерть, — когда вперед пятьсот, назад пятьсот километров и по всем законам физики машина в таком холоде должна стать, а она едет… Я люблю свою работу, несмотря на трудности. Но никогда своих детей и внуков не отдам в эту профессию! Мои сыновья уже выбрали свой путь: старший Денис занимается торговлей, у него своя семья и двое детей. Мой младший сын Тарас, — спортсмен, чемпион Европы по гребле на байдарках, мастер спорта международного класса. Мои внуки, надеюсь, тоже пойдут не по моей стезе: старшему Артуру 16 лет, он гитарист, ездит по всей стране со своей группой с концертами. А младшему — Даниле — только два года.
Да, конечно, выезжать навстречу дороге всегда азартно, интересно. Но обратный путь домой… к жене, к семье… всегда в два раза быстрее.
Анастасия ТРУШНИКОВА
Фото Федора ПРОКОПОВА
