«Конфликт на семейной почве» — в милицейских протоколах и материалах следственных органов эта формулировка востребована очень часто. При этом каждый очередной обстоятельствами отличен от предыдущего примерно так же, как разнятся истории двух любых семей. Некоторые конфликты вспыхивают внезапно, как сухой порох. Иные тлеют долго, исподволь, а затем прорываются вдруг мощными взрывами. Есть и такие, что полыхают непрестанно, как разошедшийся степной пожар — с теми же разрушительными масштабами…
Семья Тимофеевых во всех смыслах была бы самой обычной семьей, если бы не одно «но». «Но» звали Григорием, и был он средним из трех братьев. По «внешним» признакам — далеко не самый неблаговидный образ среди тех, что фигурировали в разное время в качестве героев нашей рубрики. Судимость, правда, была, но всего одна, более двадцати лет назад, да и то по не очень серьезной статье. С той поры в поле зрения милиции не попадал. Время от времени даже работал. Кстати, по месту последней работы характеризовался положительно. Хотя — многие из вас наверняка знают, как порой составляются подобные характеристики…
Правду знали очень немногие. Григорий был даже не позором — настоящим бедствием семьи. Он всегда держался как бы особняком, но свое мнение и волю ставил превыше других, а доводил их до родственников простым способом — кулаками. При его физической мощи это было совсем несложно. Повод для очередной вспышки гнева находился легко, особенно после «залития за воротник», что Григорий делал регулярно…
От буяна страдали и отец, и старший брат (до тех пор, пока не умерли в 90-х годах). С той поры «под прицелом» домашнего агрессора остались лишь мать и младший брат Виктор. Последний из-за мягкости характера и субтильности телосложения не мог стать достойным защитником матери во множественных конфликтах. Более того — робкие попытки угомонить брата отливались ему жестокими побоями.
Все эти семейные хроники стали известны правоохранительным органам лишь в ходе следствия по той простой причине, что домочадцы за долгие годы ни разу не обращались в милицию, предпочитая не выносить сор из избы. А сора, уж поверьте, накопилось достаточно. Вот лишь отдельные выдержки из «портретов» Григория, составленных со слов его матери и соседки: «Сына боюсь, считаю, что он страшный человек», «Это жестокий, хитрый, изворотливый человек, настоящий зверь», «Жить с ним невозможно, особенно когда выпьет»…
И все же, оказывается, жить со «зверем» под одной крышей было возможно — хотя бы от случая к случаю. Когда ситуация в квартире вновь доходила до точки кипения, мать убегала из дому (иногда по снегу прямо в домашних тапочках) и пережидала всплески агрессии у подруги. Поживет несколько дней — и вернется обратно домой, до начала новой «серии». Хотя на следствии она сообщила, что как раз накануне событий, речь о которых впереди, написала заявление о размене квартиры. Кто знает, может быть, именно это и стало последней каплей…
В тот злополучный день Зинаида Степановна вернулась домой после очередной «отлучки по поводу» к подруге. Григорий вроде как позабыл все прошлое, даже сходил вместе с матерью в магазин. Там основательно затарился «чернилом», часть его употребил еще по дороге обратно, и к дому подошел уже в полной боевой форме. Слово за слово — и вот уже вспыхнул новый конфликт. Сказавшая полслова поперек мать сначала выслушала длиннейшую тираду, процитировать которую нет возможности по этическим соображениям, а затем Григорий ударил ее — раз, другой… Виктор робко попытался вступиться, но тут же получил могучий удар ногой в грудь, от которого перелетел через кухонный стол, и четкое указание заткнуться — «а то будет, как с матерью». Следующий удар вновь достался матери. Он был такой силы, что старушка потеряла сознание. Ударов ногами по голове и груди она уже не чувствовала…
Когда Зинаида Степановна очнулась, первой и единственной ее мыслью была: «Бежать, и как можно скорее!» Она тихонько вышла из комнаты, шагнула за порог и — вниз по лестнице. Но входная дверь квартиры предательски скрипнула. Григорий услышал это и ринулся в погоню за матерью. Догнал быстро — возле подъезда. Схватил за одежду, стал тащить обратно, вновь занес для удара руку… На счастье, прохожие и выбежавшие на шум жильцы дома урезонили буяна, одна из соседок вызвала «скорую» и милицию. «Скорая» увезла Зинаиду Степановну в больницу. А вот Григория милиция почему-то оставила дома. Случись иначе — трагедии бы не произошло…
О том, что же в точности происходило в той же квартире на следующий день, не узнает никто и никогда. Свидетелей (а равно и участников) этой драмы было всего двое. Но один из них наверняка не скажет правду, а второй уже не скажет ничего.
То, что мать находилась в больнице, Григория мало волновало, если волновало вовсе. Утром он предложил Виктору сходить вместе в магазин, где они прикупили продуктов, вина и пива. Семейное застолье длилось недолго: возникшая неведомо на какой почве размолвка скоро переросла в ссору, а та — в драку, в которой у младшего брата практически не было шансов. Григорий быстро сбил его с ног и стал остервенело избивать. Остановился лишь тогда, когда устал сам. А после вновь сел за стол, наблюдая за тем, как брат на четвереньках ползет к себе в комнату.
Григорий неспешно допил пиво и пошел в зал спать. Поздним вечером проснулся, пошел в туалет. Проходя мимо комнаты брата, увидел, что тот лежит на полу возле дивана. Лишь после того, как передремал еще несколько часов, подошел к Виктору, потрогал его за плечо. Тело брата было холодным. Григорий сходил в кухню, опрокинул случайно уцелевший стакан вина, и позвонил в милицию.
В ходе следствия обвиняемый хоть и давал довольно уклончивые показания, но полностью своей вины не отрицал. А уже находясь в СИЗО, в разговорах с сокамерниками больше всего сожалел о том, что в холодильнике остались недоеденные продукты…
Суд приговорил Григория Тимофеева к 16 годам и трем месяцам лишения свободы.
Андрей ЧИЖИК
Ольга ЗИМИНА, старший следователь прокуратуры Первомайского района
