Город в городе — так называют многие этот необычный и загадочный район Бобруйска. Титовка! Тут живут и белорусы, и русские, но все-таки подавляющее количество жителей (больше восьмидесяти процентов) — это цыгане. Такое обстоятельство, безусловно, влияет на общую культуру всего района и делает его весьма своеобразным. Мы решили прогуляться по Титовке в компании участкового и узнать, что такое титовский колорит.
Несмотря на стереотипы, по словам участкового Николая Николаевича Тишкова, в вопросах преступности, Титовка — самый обычный район, не хуже и не лучше, чем любой другой. Так что домыслы про повышенный уровень воровства несостоятельны. Но все-таки свои особенности у Титовки, несомненно, есть.
— Самая частая причина, по которой меня вызывают — это бытовые ссоры, — рассказывает Николай Николаевич. — Причем внутри семей ссорятся редко, чаще всего идут дом на дом. Приезжаю, а на улице такой ор! Все кричат так, что голова идет кругом! Я уже знаю, что встревать прямо сейчас бесполезно, и сразу принимаюсь заполнять документы. А сам тем временем слежу, когда хоть на секунду этот балаган притихнет. Интересно, что кричат только женщины. Мужики молча курят, наблюдают со стороны и никогда не вмешиваются — себе дороже. До драки с выдиранием волос доходит редко, но бывает… В общем, восстановить тишину и порядок бывает тяжело. Когда мне это все же удается, оказывается, что им помощь участкового уже не нужна. То есть в порыве горячности звонят в милицию, но, по сути, разбираются сами. Потом только просят «ничего не оформлять» и «никого не забирать». Это самый типичный и распространенный «беспорядок» в Титовке, какие-то серьезные конфликты почти не возникают. Здесь не любят выносить сор из избы.
Любопытно, что у цыган принят собственный цыганский суд. Вершит его барон. Это почитаемый и уважаемый среди цыган мужчина, который выбирается большинством голосов. Пообщаться с журналистами и рассказать о своей деятельности барон не захотел, объясняя так: «Эта традиция уже уходит в прошлое, и сейчас его цыгане почти не слушаются».
Мужчина-цыган — глава каждого семейства. И это не просто слова: ни одна женщина без позволения своего мужчины не провела нас в дом и ничего не рассказала: «Как я могу вам что-то рассказывать, когда хозяина нет дома?» Практически на всех женщинах надеты платки и длинные юбки. Женятся цыгане только на своих. Кстати, свадьбы — это очень обширная тема, достойная отдельной статьи. Например, цыгане обязательно ходят в сваты — гуляя широко и громко, танцуя и распевая песни всей улицей. Свадьбы тоже гуляют не один и даже не два дня, а как минимум неделю, переходя из одного празднующего дома в другой. Лошади есть почти на каждом подворье — это очень важно для цыган!
— Я своих внуков с малолетства приучаю к лошадям. Да они и сами любят, сами рвутся покататься хоть чуть-чуть, — рассказывает местный житель Демьян Васильевич Волошенко. — Какой же цыган без лошади, вы что? А еще я держу баранов — это доходное дело. Но главное у нас не деньги, как принято о цыганах думать, а семья! У меня два сына и пять внуков, все живут здесь со мной, большим кланом. Проходите в дом, мы вас напоим чаем!
Дома уютно и чисто. Пока хозяйка накрывает на стол, хозяин рассказывает нам об особенностях цыганской культуры:
— Вы обязательно попробуйте нашего чаю и покушайте, без этого уходить нельзя. У нас так принято. Если ты переступаешь порог цыганского дома, то становишься гостем. Все! Гость! Понимаете, что значит это слово? Это значит, что даже если ко мне в дом заходит враг, то как гостя я его все равно напою и накормлю. А уж если заходят друзья! Тут уж без широкого застолья не обойтись!
Мы посетили разные дома Титовки, многие из них среднего достатка и не отличаются от жилищ белорусов. Но есть и очень характерные для этого района дома… Их владельцы необязательно цыгане. Заходим в один из них…
Окна есть не везде, дверь распахнута, заглядываем внутрь. Несмотря на сквозняк и ветер, в нос ударяет резкий кисло-горький запах. Это помещение нельзя назвать домом… Бурые, грязные стены, такого же оттенка полы и редкая мебель с почерневшими покрывалами… Много мух, особенно в грязных пустых тарелках. Повсюду разбросаны тряпки и обувь, посреди одной из комнат лежит свернутый ковер. Я не сразу сообразила, с кем разговаривает участковый: бабушка, к которой обращался милиционер, кажется, сливалась с коричнево-бурой обшивкой своего старого кресла и стенами. Она представилась Марией.
— Да как живу? Нормально живу. Только глаз вот один не видит, — старушка разговаривает весело, поминутно хихикая и поглядывая единственным здоровым глазом то на меня, то на участкового. — Недавно приходили цыгане, спалили мне забор. Грелись так. Я русская и их не люблю. Как их любить, когда соседка-цыганка выбила мне глаз? А я вам отвечу — никак.
— Как же она там живет?! — поразилась я, когда мы вышли на улицу.
— Я уже не удивляюсь, здесь на что только не насмотришься, — говорит Николай. — Сейчас хочу зайти проведать другую свою «подопечную». Она тоже русская, но я бы не стал тут разделять национальности: в такой бедности оказываются как одни, так и другие. В Титовке, к сожалению, очень много таких вот крайне бедных домов.
Мы шли по дорожке и слушали историю жизни еще одной семьи. Участковый рассказал, что пока хозяйка была жива, она содержала дом в чистоте и уюте. Это было не так просто: дом большой, двухэтажный, сколько там комнат и не пересчитать. Участок тоже немаленький, там легко уместился бы еще такой же дом-великан и осталось бы место под баню. Женщина успевала и на работу ходить, и следить за порядком на всей усадьбе — как многие трудолюбивые женщины села. Дочь, правда, уже тогда начала выпивать, но при матери сдерживалась. А потом хозяйка умерла. Девушка пошла в разгул и очень быстро спилась. Тихое семейное гнездо превратилось в притон. Второй этаж стал нежилым почти сразу, а большая часть первого этажа закрылась на засовы, когда в одной из комнат произошло убийство. Причины трагедии очень туманны — на пьяной почве.
…Молодую хозяйку мы встретили у крыльца. Заношенная одежда, одутловатое красное лицо, глаза словно накрашены, но при рассмотрении ближе заметно, что это цвет кожи. Она была не рада гостям:
— Что вы ко мне ходите и ходите? Все нормально у меня, — бурчит девушка, прячась за дверь и пытаясь ее закрыть с той стороны.
— А сколько я на тебя буду получать жалобы от соседей? — участковый распахивает дверь и заходит внутрь. — Одна? Или опять мужиков навела?
— Что значит, опять?! Я тут одна! Проснулась вот только, вышла подышать…
— Ну да, в два часа дня… Что за мужик, я спрашиваю, в комнате? Ну что ж ты прячешься от меня, а? Куда побежала? Вы думаете, я вас обоих не вижу?
— Да я ей батарею чинил, — оправдывался мужчина, который пытался забежать в соседнюю комнату и остаться незамеченным.
Пока участковый разговаривает с ними, мы с фотокором оглядываемся. Везде полуотвалившиеся обои и грязные деревянные полы. В одной из комнат пол устлан стеклянными бутылками и полиэтиленовыми пакетами (похоже на кладовку). В другой — кровать, покосившийся пустой шкаф и настенное зеркальце. От тотального запустения, возникает ощущение, что здесь люди не живут уже не один десяток лет, но девушка чувствует себя явно комфортно и не замечает разрухи. Некоторые вещи, сохранившиеся каким-то чудом из прошлой жизни, создают еще больший контраст… Одинокая выцветшая картинка на стене. Шкаф с книгами — «Три мушкетера», «На ростанях», сборник Джека Лондона. Детские игрушки…
Выходим в удрученном настроении… Но следующий пункт нашего пути тут же изменил ситуацию.
Дело в том, что вопиющая бедность в Титовке граничит с кричащей роскошью. Мы не могли не заглянуть в один из титовских цыганских «дворцов». Их, пожалуй, видели все. Двух-, а то и трехэтажные коттеджи из белого кирпича, с колоннами, широкими лестницами, необычными, как будто ломаными крышами… В какой из них постучаться? Николай рассказал нам, что хозяева одного из местных цыганских дворцов разводят лошадей — от такой новости мы пришли в восторг! Звоним, конечно, туда. Нам отвечают через громкоговоритель, на калитку направлена видеокамера.
Хозяин этого дома несколько лет назад умер, а хозяйка Мария Демьяновна Колдыбень гостеприимно пригласила нас зайти и даже согласилась устроить мини-экскурсию. Проходим в комнаты… И попадаем в музей! На секунду слепнем от золотого блеска, глаза разбегаются от разных форм и размеров ваз, картин, статуэток и орнаментов… Остановить внимание на чем-то одном нет абсолютно никакой возможности. Подхожу к первому попавшемуся столику:
— Это мрамор?
— Ну что вы! Это слоновая кость.
Лестница, ведущая из холла на второй этаж, шириной около полутора метров. На втором этаже тоже виднеются статуи и картины, но их видно плохо — наверх нас не приглашают.
— Уборщица только что ушла и забрала ключи, — загадочно пояснила хозяйка.
Во всех комнатах висят картины — портреты домочадцев. Величина полотен где-то с окно (стоит ли говорить, что высота потолков достигает метров пяти). Рамы на картинах можно разглядывать отдельно — они резные, широкие, рельефные.
Когда глаза привыкли к блеску, мы увидели, что контраст дорогого и дешевого здесь доходит до абсурда. Те же картины в великолепных рамах выглядят так, словно их не нарисовали, а распечатали на гигантском принтере: «вырезали» портрет в фотошопе и грубо «приклеили» на фон. Рядом с дорогой, почти антикварной мебелью стоят стулья, которые продаются в бобруйском универмаге за весьма скромные деньги. Да и сама хозяйка была одета в домашний халат, но при этом на руках были массивные золотые браслеты. Наверное, это своеобразная цыганская мода.
Мы решились задать несколько тактичных вопросов о заработке, в ответ нас пригласили посмотреть на приусадебное хозяйство. Две коровы, шесть телят (самого дорогого мраморного мяса), четыре поросенка, три лошади… Одного из скакунов вывели, чтобы впечатлить гостей — владимирского тяжеловоза Бармена. Мы действительно впечатлились! Конь в холке почти в человеческий рост, невероятной силы и красоты! По заверениям хозяйки, разведение этих животных — дело непростое, но приносит немалый доход.
— Эти дворцы блистают великолепием, но честности ради, надо отметить, некоторые из них не такие, — рассказал Николай Николаевич, когда мы вышли на улицу. — Бывает, что внутри такого замка ничего нет. Человек отдал все деньги на стены и колонны, поэтому на мебель и нормальную еду не хватило.
Цыганские общины очень отличаются друг от друга, поэтому наша, бобруйская, не характеризует всех. Даже язык у цыган в восточной Беларуси и в западной будет существенно отличаться, что уж говорить о культуре.
Мы уезжали из Титовки со смешанными чувствами. Пожалуй, чтобы понять все особенности цыганской жизни, цыганом надо родиться.
Анастасия ТРУШНИКОВА
Фото Андрея ЖУРАВЛЕВА
