В общем списке рассмотренных в суде Бобруйского района и г. Бобруйска дел, в той или иной степени касающихся вопросов наследства, данная история стоит особняком…

«Он недостоин!»

Иск «о признании наследника недостойным и отстранении от наследства» подала в суд молодая бобруйчанка.

В исковом заявлении говорилось: «В сентябре 2019 года умер мой дедушка. После его смерти открылось наследство на принадлежавшее ему имущество — 707/1000 долей в праве собственности на квартиру. […] Наследники первой очереди — его сын и моя мама. Мама умерла в 2018 году. А сын сидит за убийство».

Последний факт дополнялся важнейшей подробностью: тот самый «наследник первой очереди» был приговорен к 16 годам лишения свободы за совершение преступления, предусмотренного частью 2 статьи 139 УК («Убийство с особой жестокостью»). Жертвой стал… его отец, он же хозяин той самой квартиры.

Истец настаивала на том, что мужчину следует отстранить от наследования как «лицо, которое умышленно лишило жизни наследодателя», в соответствии с пунктом 1 статьи 1038 Гражданского кодекса. Пункт 4 этой же статьи дает ей такое право — там указано, что «недостойный наследник может быть […] отстранен от наследования судом по требованию лица, для которого такое отстранение порождает связанные с наследованием имущественные последствия».

«Ударил пару раз для профилактики»

Что же произошло два года назад в квартире, судьба которой и стала поводом для рассмотрения данного дела? Ответ мы найдем в материалах уголовного дела, рассмотренного тем же судом Бобруйского района и г. Бобруйска…

Трагедия имеет нечеткую датировку: с 13 по 14 сентября. По данным следствия, нашедшим подтверждение в суде, в этот период житель Бобруйска с особой жестокостью убил своего пожилого отца, инвалида 1‑й группы. Если конкретнее, то сын попросту забил 70‑летнего мужчину до смерти: эксперты заключили, что убийца нанес жертве не менее 50 ударов руками и ногами. Перечень причиненных телесных повреждений в печатном варианте занял страницу текста.

Сам мужчина — еще в статусе подозреваемого, а затем обвиняемого — рассказал о том, что с отцом они жили пусть и не душа в душу, но в общем и целом вполне себе пристойно. В тот день (по факту — в те двое суток) между ними — было дело, зачем скрывать — произошел конфликт, и он спьяну даже несколько раз стукнул отца. Но точно не так сильно, как о том «рассказывает» заключение экспертов. Вообще, по словам мужчины, видел и помнил он очень мало. Утром 13‑го сходил в магазин, купил вина, по пути встретил приятеля, зазвал его в гости. «Когда [я] вернулся, отец лежал на полу. Подумал, что он заснул. Ушел, что было дальше — не знаю. […] Утром увидел, что отец лежит на кровати. Решил, что он спит. Сходил за вином. Когда вернулся, стал звать — он не отвечает. Подошел, посмотрел — и понял, что он умер». И как вердикт: «Умысла убивать у меня не было».

Одним из свидетелей тогда выступила та самая внучка, которая позже станет истцом по делу о наследстве. В последние годы жизни дедушки она часто приходила к нему, ухаживала за ним, так как живший вместе с дедом его сын в этом плане, мягко говоря, не преуспевал. Об отношениях отца и сына девушка отметила: «При мне не избивал, но мог дать подзатыльник», например, сказать при этом «Не крутись, сиди ровно». Но припомнила она и о том, что не раз видела у дедушки кровоподтеки на лице и теле…

Сожительница обвиняемого пояснила, что в те дни ее в квартире не было, но в целом дополнила тему взаимоотношений сына и погибшего отца: она не раз видела, как мужчина бил родителя — например, за то, что тот «не убирал за собой в туалете».

А еще — одна лишь реплика того самого приятеля-собутыльника, которого обвиняемый пригласил тогда домой: «Когда мы пришли, его отец лежал на полу. Он подошел и ударил его пару раз — сказал, что для профилактики. Я быстро ушел оттуда»…

«Могу пояснить глаза в глаза»

Обратным адресом на конверте, в котором в суд поступило объяснение от ответчика по гражданскому иску, значилась ИК‑20. Обладатель нетвердого, ломающегося почерка в первых строках заявил (дословно): «Исковое заявление получил, с которым категорически не согласен». Далее следовал лаконичный рассказ о том, что он регулярно платил за квартиру, поддерживал ее в пристойном состоянии, ухаживал как мог за отцом. Об отношениях с истцом ответчик высказался мрачно-неопределенно: «Очень много могу пояснить глаза в глаза».

Поговорить с глазу на глаз у родственников — если будет на то желание — получится еще нескоро. В зале суда они также не встретились: дело было рассмотрено в отсутствие ответчика. Из протокола судебного заседания достойна огласки, пожалуй, лишь фраза истца: «По квартире был большой долг, который я одна погасила». И, разумеется, решение суда: иск удовлетворить в полном объеме.

Андрей ЧИЖИК
Татьяна ТИТКОВА, судья суда Бобруйского района и г. Бобруйска