27 марта в отделе милиции Ленинского района прошло выездное заседание суда. Рассматривалось два дела по одной статье — «Кража».
Идеальный подсудимый
54 года, высшее образование, ответственная работа, семья, отсутствие судимостей и даже административных правонарушений, «исключительно положительные» (так отметила судья Инна Андреевна Круголь) характеристики с работы и по месту жительства… Как такой вообще мог оказаться на скамье подсудимых? А вот как…
Про такое обычно говорят — «бес попутал». Явление беса пришлось на святой для каждого мужика день 23 февраля. Главный герой первого процесса отметил праздник защитников Отечества с коллегами после окончания трудового дня — водочкой, но весьма умеренно и чинно, в кафе. На диванчике у входа мужчина углядел забытую кем-то сумку. Недолго думая (или не думая вообще) он забрал ее с собой. Дома извлек из нее ноутбук, зарядку, кружку и контейнер для «ссобойки». Все, кроме ноута, тут же выбросил на помойку…
— А ноутбук себе собирались оставить? — напрямую спросила гособвинитель Ирина Николаевна Ходневич. Ответом ей была витиеватейшая словоконструкция:
— По моим действиям можно предположить, что я хотел оставить его себе, но я такого не говорил…
Говорил или не говорил, но — ни к администрации кафе, ни в милицию ни сразу, ни завтра мужчина не обращался, да и вообще — даже минимальных усилий для того, чтобы найти хозяина сумки, он не приложил. А это, согласитесь, многозначительнее любых слов. Больше того — когда однажды его становили на улице милиционеры и предложили самому рассказать о событиях 23 февраля, он поначалу все отрицал. И лишь под гнетом неопровержимых доказательств (а запись с камеры видеонаблюдения, установленной в кафе — доказательство исчерпывающее) сдался.
«По моим действиям можно предположить, что я хотел оставить его себе, но я такого не говорил…»
Сложные ответы на простые вопросы вообще стали трендом этого процесса. Потерпевший вместо того, чтобы подтвердить либо опровергнуть факт компенсации ущерба (в нашем случае — возврата ноутбука), рассказал, что полным возмещением ущерба стал бы… откат во времени к тому самому 23 февраля. Гособвинитель резонно заметила, что, во‑первых, он своей подписью подтвердил, что материальных претензий к подсудимому не имеет. А во‑вторых — надо бы перестать разбрасываться вещами где попало, дабы не провоцировать такие вот ситуации.
Приговор суда был максимально мягок: штраф в размере 30 базовых величин. Но даже при этом подсудимый посетовал на то, что 735 рублей — это в проекции на его зарплату многовато. В качестве напутствия он получил совет оплатить штраф в установленный законом 40‑дневный срок, а также напоминание о том, что до полного расчета с государством на него наложен запрет на выезд из страны. «Все равно не за что ехать», — угрюмо констатировал мужчина…
А у меня в кармане гвоздь…
Подсудимый по второму делу был помоложе своего «предшественника», но в жизни успел побольше — во всяком случае, в интересующих суд частностях. Тут и судимость (пусть и погашенная), и многолетний «стаж» безработного, и ворох админпротоколов за разные мелкие пакости…
3 февраля подсудимый дежурно поругался с женой, и по итогам конфликта был в воспитательных целях выставлен за порог. Чтобы не ночевать под дверью, он отправился к тете на Скрипочку, но до конечной точки маршрута не добрался…
«Случайно дернул ручку — она и открылась», — так обрисовал подсудимый свой путь в салон авто.
На улице Сакко ему глянулась стоявшая во дворе машина. «Случайно дернул ручку — она и открылась», — так обрисовал подсудимый свой путь в салон авто. Занятно, что перед тем как «случайно дернуть за ручку», он надел перчатки, а в его кармане очень кстати нашелся гвоздь, с помощью которого он выдрал магнитолу. Далее мужчина стал шариться по салону. За этим занятием его застал сосед хозяина машины. Тот участливо поинтересовался, что тут делает незнакомец. Находчивый «автолюбитель» ответил: «Ремонтирую». Сосед решил проявить бдительность до конца — перезвонил хозяину. Тут-то все и вскрылось…
Речи судьи, гособвинителя и подсудимого то и дело прерывались репликами из зала: дочь последнего, девушка лет двадцати, пыталась дополнить или поправить докладчиков, а затем принялась громко и демонстративно выражать свои эмоции. Вскоре она была отправлена ждать вердикта в коридоре.
А вердикт таков: 240 часов общественных работ.
Андрей ЧИЖИК
Фото автора
