Деревянную посуду работы могилевского ремесленника, члена Союза народных мастеров Беларуси Игоря Бобрикова сегодня хорошо знают не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. Но мало кому известно, каким непростым был его путь к «роману с деревом».
«Мы вернулись в другую страну»
Игорь Бобриков выпускник Могилевского политехникума. Получил диплом, устроился аппаратчиком на «Лавсан» (ныне «Могилевхимволокно»). Работа тяжелая, но платили за нее неплохо. В конце 80-х подвернулась возможность по контракту с Министерством обороны поехать на три года работать вольнонаемным в военную часть, дислоцировавшуюся в польском городе Щецинек. Позже приехала туда и его супруга Алла.
– Срок контракта закончился в 1990-м, вернулись, – вспоминает Игорь. – А страна уже не та, из которой уезжали, мы вернулись в другую страну. Сразу, правда, я этого не ощутил, потому что домой приехал. Вот только эйфория от возвращения на родину быстро прошла: на дворе смутные 90-е, все валится, рушится, работы нет. А мне ведь семью кормить нужно, жене одной с ее мизерными «педагогическими» заработками не вытянуть.
Именно в этот момент судьба и определила весь его дальнейший путь. Встретил знакомого, тот узнал, что Игорь без работы, предложил к своему приятелю в помощники пойти. Рассказал, что тот Бобруйское художественное училище окончил, взял заказ на художественную резьбу, но объект большой, одному не потянуть. А ты, говорит, в юности вроде неплохо рисовал, может хоть эскизы делать будешь?
– Мы с Сашкой познакомились, я стал ему помогать, но он такой немножко лодырь, пришлось самому резьбу осваивать, – говорит Игорь. – До этого с деревом никогда дело не имел, но у меня, наверное, на генетическом уровне способность быстро осваивать все, что руками делается. Отец мой Олег Михайлович Бобриков всю жизнь на ЗИВе проработал слесарем. Специального образования у него не было, только если нужно было что-то сложное сделать, все инженеры шли к нему. Да и когда человек к чему-то стремится, он со временем всему научиться может. Вот и я с Сашкой поработал в Могилеве, объект – это детский сад был в районе молзавода – закончить помог. Делали стенды, панно резные, обналичку всякую, внешнее оформление участка – качели, скульптуры деревянные. Красиво получилось, жаль, сейчас уже мало что от тех наших работ осталось…
«Время такое было, смутные девяностые…»
Доделали, а что дальше? Оформил ИП, резать по дереву стал. Но реализовывать изделия надо, а у нас тогда ни машины не было, ничего… Делал багеты, полочки с резьбой. Возили по магазинам, в основном в универмаг. Заказывали машину, везли, потом наша продукция продавалась, но забрать свои деньги целая история. Магазинам тоже нужно было свои дыры латать, пока чего-нибудь не занесешь кому надо – денег не получишь. А пока денежку выбьешь, уже успеешь долгов насобирать, отдашь – и снова крутишься. Время такое было, смутные девяностые…
Лет пять Игорь только резьбой занимался, его изделия уже узнавали. Одна польская фирма даже на работу пригласила, столярку для костела, который на реставрации был, делать и резные спинки для кроватей – у них был заказ из Германии на спальную мебель и обязательно с такими вот модными тогда резными спинками.
– Работа интересная, но очень тяжелая. – вспоминает он. – У меня так предплечья опухали, что ложишься спать и рук не чувствуешь. Три недели по договору отработал и уехал. Дома решил плавно на столярные работы перейти: резьба – это дорого, а у людей денег тогда не было совсем, пришлось думать, чем заняться. Чтобы с деревом, но оплачиваемое. А резьба осталась скорее как увлечение: днем основная работа, а вечером начну резать, пока не закончу – спать не иду. Сижу порой до двух ночи, Алла уже десятый сон видит…
«Есть вещи, которые должны остаться в семье»
Но расслабиться жизнь Бобриковым не дала.
– У Игоря серьезная травма руки случилась, ни столяркой, ни тем более резьбой долго заниматься не мог, – рассказывает его супруга Алла. – И до этого трудно было, а тут еще труднее стало. Помог случай. Нам нужны были балясины (фигурные столбики) для дома. Заказывать дорого, лишних денег нет. Я спрашиваю: а сам сделать сможешь? Смогу, говорит, наверное, если станок токарный будет. Купили, что делать-то? Зато почти сразу все у него начало получаться, даже отходов практически не было. Он такой человек, целенаправленный, с детства, если за что-то берется – обязательно до конца доведет! И когда позже перешли к деревянной посуде, то до всего тоже сам дошел, собственными руками и головой. Это сейчас – мастер-классы, видеоуроки, а у нас тогда интернета не было, не подсмотришь.
Со временем вместо ИП оформили ремесленничество, как раз закон вышел. Стали общаться с другими мастерами, в «Магiлеўскiх майстрах» сначала, потом в «Шчырай майстэрне». Там все уже активно на ярмарки ездили и мне тоже хотелось. Но Игорь на все мои предложения отвечал: «Зачем? Мне некогда, работать нужно». А мне так нравится то, что он делает. Думаю, если я не покажу его работы, как о нем узнают? Уговорила, сделал мне несколько панно резных, подсвечники. Все раскупили!
После подсвечников Игорь начал делать вазы, потом появились солонки, потом тарелки. Первая ваза, кстати, до сих пор хранится у Аллы в специальной коробке, куда она складывает то, что «продаже не подлежит». Например, попадается дерево с каким-то уникальным узором, какой уже никогда больше не повторится – Алла тут же изделие забирает и в коробочку…
– Я считаю, что есть вещи, которые непременно должны остаться в семье. Ну нельзя все монетизировать, что-то должно перейти к внукам и правнукам от дедушки, – говорит Алла. – А посуда из дерева – если она выходит из рук настоящего мастера – у нее такая длинная жизнь, что она может через поколения пройти… Игорь поначалу со мной не соглашался, а теперь порой сам говорит: «Вот это продавать не нужно, оставим для внуков».
– Дерево – материал уникальный, живой, порой ты сам не знаешь, какой сюрприз оно тебе преподнесет, – считает мастер. – И изготовить даже две абсолютно одинаковых тарелки или вазы не получится при всем желании. Внешне они будут похожи, но в тоже время будут отличаться: рисунком дерева, его особенным узором. Бывает, например, во время обработки изделия на станке выплыл какой-то дефект, сучок, ты начинаешь на ходу изменять свою задумку и в итоге получается что-то совсем необычное, какое-то маленькое открытие. Да я и не люблю, когда все одинаковое, мне даже делать подряд одно и тоже неинтересно. Конечно, если клиент заказывает, например, комплект из шести тарелок, я его сделаю. Но мне такой «поток» душу не греет, нужно обязательно, чтобы сегодня тарелочка, завтра – ваза, послезавтра – ступка для специй. А еще ведь нужно время выкроить, чтобы какие-то новые идеи попробовать воплотить в жизнь, их у меня масса. Теперь я уже, к счастью, могу себе это позволить, потому что занимаюсь только тем, что мне очень нравится.
– Мы с Игорем всегда работали, а если денег не хватало, он ехал на Соловки, в Карелию, в Польшу, в Чехию. Каждый год. Привез деньги – купили станок. Потом инструменты, мастерскую построили, – говорит Алла. – Все ведь недешево, одна хорошая стамеска от 100 долларов стоит, да и материалы – древесина, пропитки, лаки, тоже требуют вложений.
– Если, конечно, хочешь делать не ширпотреб, а качественные, уникальные изделия, которые прослужат людям много-много лет, – добавляет мастер.
«Просто становлюсь к станку и делаю»
Сегодня работы Игоря Бобрикова хорошо знают не только в области, по всей республике и даже за рубежом, куда их часто везут в подарок. Вместе с супругой ежегодно принимают участие в ремесленной ярмарке на «Славянском базаре». Здесь у них уже сложился свой круг клиентов, которые приходят к их палатке в первый же день, чтобы успеть приобрести самое-самое. Как, например, компания врачей, они все когда-то были однокурсниками, а теперь приезжают каждый год в Витебск на фестиваль, используя его как своего рода повод для встречи. И всякий раз покупают изделия могилевского мастера. А в этом году пришли с шампанским и конфетами: поздравить Игоря и Аллу с 40-летием со дня свадьбы. Супруги до сих пор удивляются, откуда только узнали?
– На «Славянский базар» ездим сейчас в первую очередь за эмоциями, – говорит Алла Бобрикова. – Наша цель не столько денег заработать (хотя приятно, что работы покупают, несмотря на недешевые цены), сколько почувствовать праздник, творчески вдохновиться. Муж потом не может дождаться, когда вернемся домой, говорит: так хочу к станку, у меня столько идей появилось, столько планов! В других ярмарках реже участвуем, у нас нет таких объемов. Игорь не умеет работать «на скорость», не успокоится, пока каждую тарелочку или баночку не доведет до идеала.
На одной из первых больших ярмарок, вспоминают супруги, все шесть дней к ним приходила молоденькая девушка, минчанка, и каждый день что-то покупала. А однажды спрашивает: «Мне так нравится ваша посуда, скажите, как вы это делаете?» Игорь помолчал, а потом пожал плечами: «Ну не знаю… Просто беру кусочек дерева, становлюсь к станку и делаю».
Ирина ПОЛОВИКОВА. Фото автора и из домашнего архива героя материала
