Коммуналка... Трудно найти более подходящее место, чтобы на себе прочувствовать все прелести навсегда ушедшей эпохи. Целые семьи (да что семьи – поколения!) прошли здесь школу социалистического общежития. «Счастье общее и горе общее», – это ведь и про коммуналки. Сколько их было: сотни, тысячи, сотни тысяч... Сколько их стало? Да и знает ли нынешнее поколение, что представляет собой жизнь в коммунальной квартире? Оказывается, знает. И не понаслышке. В отличие от самой системы, это ее детище так и не стало историей. Только в Бобруйске насчитывается несколько десятков таких квартир. Основная их часть сосредоточена на территории бывшего авиагородка. Островок социализма занимают здесь две старенькие трехэтажки. По 18 квартир в каждой. В одну из них мы и направляемся.
Пока идем, пытаюсь вспомнить советскую киноклассику, воспевшую объект нашего внимания. Долго напрягаться не пришлось. «Покровские ворота», «Место встречи...» Пожалуй, достаточно, чтобы человеку, не нюхавшему коммунального духа, составить представление о тамошнем житье-бытье: неизменное указание на входной двери, кому и сколько раз звонить, мальчишка, рассекающий на велосипеде коридор, занавеси мокрого белья, вдоль и поперек протянувшиеся через места общего пользования.
Киношно-литературные представления вмиг рухнули, едва мы попытались позвонить в одну из квартир. Как ни давили мы на кнопку, а «приятной во всех отношениях» трели копеечного звонка так и не услышали. Она, как оказалось, здесь не нужна: дверь никто не запирал. Квартиру, в которую мы пришли, занимают четыре семьи. Хранительниц двух очагов застали на кухне. Женщины о чем-то оживленно беседовали. На наше появление из своей комнаты вышел представитель еще одной семьи – молодой человек по имени Максим. Все в сборе, за исключением одного. «А где еще один сосед?» – интересуемся у жильцов. «Нету, – с огоньком радости в глазах ответила одна из хозяек – Ирина Константиновна Гордеева. – И надеемся, будет нескоро. В ЛТП «отдыхают» долго». «Как Кольку забрали, – вступает в разговор вторая хозяйка – Наталья Петровна Влад, – так сразу вздохнули спокойно. Жизни ведь не давал. Пьянки, дебош, ругань. Сколько ж можно терпеть?» Впрочем, с направлением смутьяна на лечебно-трудовое отрезвлен... оздоровление долгожданный мир под коммунальными сводами, похоже, так и не воцарился. Но об этом позже. Пока же просим хозяек показать свои владения.
Дом, в котором мы находимся, был построен еще до войны. Из кирпича – только «коробка» и стены. Последние, впрочем, свое прямое назначение выполняют весьма условно. Из ванной – прямая связь с одной из комнат диаметром с дверной глазок. Из подъезда – с другой. Деревянные перекрытия между этажами, наружная электропроводка, полусгнившие окна. Для беглого осмотра, пожалуй, даже многовато. Горячая вода? Это уж слишком. Гигиенические процедуры местное население проходит преимущественно в банях или у родственников. Зато со стиркой белья проблем не будет. Если, конечно, кому-то не помешает выставленная в ванную или коридор соседская стиральная машина.
Семьи, населяющие большинство квартир этого дома, живут здесь десятилетиями. «Когда вселялись, – говорит Ирина, – обещали, что это на время. Естественно, мы соглашались. Квартира, пусть и коммунальная, все же лучше, чем военное общежитие, где мы раньше жили». Но Союз рухнул, а под его обломками оказались погребены всякие надежды на улучшение жилищных условий. Все, что сейчас есть у каждой из здешних семей, – одна, максимум две комнаты. ...На шесть человек. Как в случае с семьей Гордеевых. И крохотная кухня: две плиты, четыре стола. Даже стальные нервы в таких условиях не способны погасить пламя коммунальных междоусобиц.
А возникают они здесь регулярно. По поводу и без. Застрельщиком большинства скандалов выступал уже упомянутый дядя Коля. «Горячие трубы» метущейся души он гасил преимущественно содержимым соседских кастрюль и сковородок. «Вечером сваришь борщ, – негодует Наталья, – утром половины кастрюли нет. Кроме него брать некому». С временным выбытием жильца объектом посягательств стала кухонная утварь: вилки, ложки, ножи. «Вчера только положила полный ящик, сегодня смотрите что осталось», – сетует Ирина, показывая на полдюжины столовых приборов. На вопрос, кто мог взять, лишь пожимает плечами. «Может, со второго этажа кто, может, свои».
В ильфо-петровской «Вороньей слободке» большинство скандалов, как известно, возникало из-за очередности уборки мест общего пользования. Здесь с этим все в порядке. «Места» попросту не убираются. Не то чтобы совсем. Долгожданное освежение наступает лишь после того, как одну из семей окончательно достанет грязь. Очередь в уборную по утрам... это уже классика.
Очередная надежда на выход из коммунального тупика забрезжила совсем недавно. Дом, где мы побывали, «стоит» в планах на капитальный ремонт. Начаться он должен в третьем квартале этого года. Само понятие «капремонт» предполагает отселение жильцов в другие квартиры. Мои собеседники очень надеются, что после ремонта им не придется вновь возвращаться в эти стены. По крайней мере, тем же списочным составом. Правда, и эти надежды растаяли вслед за мартовским снегом. До третьего квартала осталось полтора месяца, а о новом жилье для обитателей здешних коммуналок пока никто и не заикнулся...
Дмитрий СУСЛОВ
Фото Федора ПРОКОПОВА
