Вот и состоялось знакомство зрителей с главным режиссером театра Максимом Сохарем. Театральный декабрь в Бобруйске был отмечен премьерой спектакля «Хочу быть хомячком, или Привет Бессону» по пьесе молодого белорусского драматурга Андрея Карелина.
Впервые этим текстом заинтересовался режиссер Павел Харланчук и оживил его на сцене Национального академического театра имени Я. Купалы в 2003 году в рамках Первого международного театрального фестиваля «Открытый формат».
О бобруйской версии хотелось сказать объективно. Поэтому — два взгляда.
Взглядом доброго зрителя
Мне понравилось, что из меня не выколачивали слезы. Наоборот, даже предлагали посмеяться над грустными, в общем-то, вещами. Как раз по принципу: смейся, пока не заплакала.
Спектакль не только об одиночестве. Он главным образом о том, что быть человеком — это призвание. Что мы друг друга не слушаем. Думаем, что живем, а сами — существуем. Слово «любовь» затаскали настолько, что уже перестали различать, где настоящее чувство, где спорт, а где пустота. Не все. Но в этом спектакле — только недочеловеки, или, попросту говоря, «хомячки».
На сцене два неудачника: и в профессии, и в любви, и в дружбе. Два окурка. У первого ничего нет ни в жизни, ни в холодильнике. Настолько, что он в конце концов пожарил кошку. Любимицу жены. Второй — очередной непризнанный гений. Он вроде как пришел убить первого, хотя и сам толком не может объяснить, почему… Имен у героев нет, да и зачем?
Первые минут пятнадцать со сцены не произносится ни слова. Звучит печальная музыка. Но всем понятно: у кого-то по ту сторону авансцены сегодня настроение паршивое настолько, что ему хочется повеситься. Это не решение, потому что, во-первых, вздернуть себя на проводе лампочки, висящей у потолка, едва ли возможно. Во-вторых, героя смог отвлечь старенький полуисправный телевизор: в самый ответственный момент он вдруг включился на веселой детской песенке про то, как «весело шагать по просторам». Да, неподходящее музыкальное сопровождение для сведения счетов с жизнью.
Голубой экран еще не раз будет самопроизвольно включаться и покажется, что техника реагирует на происходящее живее, чем люди в этой квартире.
По полу разбросаны мысли-идеи в виде скомканных листов с какими-то наметками. Художник-постановщик Наталья Фатеева приводит нас к ассоциациям с пеплом? От окурков. Одного «закурили» раньше, и лишь поэтому он уверен, что знает о жизни больше гостя. Оба погружены в такую «спячку», что сорок минут говорят о совершенно разных женщинах, будучи уверенными, что говорят об одной и той же — кому-то любимой жене, кому-то просто «любимой», пока не называют их по именам. И оба обладают удивительной способностью делать абсолютно нелогичные выводы.
О степени интересности драматургического материала можно спорить. Но хорошо уже то, что аргументы найдутся у двух сторон. Пожалуй, четыре основных качества карелинского текста — краткость, лаконичность, бессюжетность и нарочная абсурдность. Автор собрал воедино множество «неисправностей» в человеческом восприятии мира. Нам привычно видеть такое поведение, и потому оно не вызывает отторжения. Если не задумываться.
Жанр — комедия для тех, кто смеялся вчера. Если вы не знаете, куда идете, придете в никуда. И там уж будет не до смеха. Разве что обладатели отменного чувства юмора горько посмеются над собой.
Взглядом злобного зрителя
Спектакль длится чуть меньше часа, и это плюс: вы только собрались заскучать, а уже занавес.
Если кто-то ждал шедевра, то ждущего, должно быть, постигло разочарование. Судя по результату, сценографии спектакля уделили больше внимания, чем режиссуре.
Актеры чего-то «недополучили». Режиссер обещал нам два разных спектакля, но игра второго состава отличалась от первого лишь тем, что во втором «Еще одним» пытался быть Семен Онипко, а не Павел Микулик, Игорь Бурак переборщил с накалом в стремлении сыграть за себя и за своего партнера, и актеры показали несколько новых ходов (появление предсмертной записки, смешное заигрывание с дулом пистолета…). Если этого достаточно, чтобы спектакль был другой, то он другой, да.
По какому поводу режиссер передавал привет Бессону, так и останется для меня загадкой. С тем же успехом можно было поприветствовать Фрейда, Заратустру или того Васю с Форштадта, который в театре никогда не был.
Словом, если не хочешь никого обидеть, нужно говорить про драматургию и работу художника.
А вот то, что показанный нам спектакль определенно не похож на все то, что происходило на бобруйских подмостках в течение последних нескольких лет, это факт. Хорошо сие или плохо, покажет время. Авангард ставить проще, хотя понять порой сложнее. Все-таки режиссер проверяется на оригинальном прочтении классики.
