В Бобруйске прошел творческий вечер Романа Карцева
Если бобруйчанин не едет в Одессу, то Одесса приезжает к нему. А как иначе, если два наших города столько всего связывает. Идешь себе по нашей Социалочке и, кажется, сейчас, вон за тем поворотом, откроется шикарный вид на Приморский бульвар с памятником Дюку Ришелье. А наш базар? Я все понимаю: в любом городе есть нечто подобное. Но одесский привоз… Он ведь даже внешне срисован со своего бобруйского собрата. Или наоборот. И если Одессу зовут «мамой», то Бобруйск — ее любимый сын. …Которого нужно иногда навещать.
Живое воплощение города у Черного моря — народный артист России Роман Андреевич Карцев — в минувшую среду, 5 марта, побывал в Бобруйске. И представил программу «Родился я в Одессе». Название, да и само содержание выступления, вполне себе автобиографичные. В те два часа, что провел артист на гостеприимной бобруйской сцене, сложно было уместить весь его творческий и жизненный путь. В этом году ведь артисту «пробьет» 75! Но эти жалкие цифры — просто паспортное недоразумение, когда заходит речь о настоящем юморе, энергии и жизнелюбии! Что и продемонстрировал со сцены Роман Андреевич. Дорожная усталость растворилась еще на дальних подступах к сцене. Во время общения с журналистами.
— Роман Андреевич, сегодня вы имеете все, что подобает поистине Народному Артисту, и при этом продолжаете ездить по городам с выступлениями. Что вами движет? Все-таки 75 — это тот возраст, когда вполне можно почивать на лаврах и внуков нянчить?
— В Бобруйске я никогда не был. 52 года работаю, а до вас так и не доезжал. Хотя мне всегда нравились такие вот небольшие города. Почему-то у «больших» артистов они не в особом почете, а зря! У таких городов можно многому поучиться. Ну а тот факт, что здесь когда-то проживало немало евреев, только добавляют интереса. Мне говорили, с юмором у бобруйчан все в порядке. Что ж, проверим!
— Многие зрители знают вас как исполнителя роли домкома Швондера в экранизации «Собачьего сердца». Это, пожалуй, единственная столь известная ваша роль. Почему получилось, что вы, такой фактурный актер, мало выходили на съемочные площадки?
— Да просто я не киноактер, мне театр ближе. Вместе с уже ушедшим Витей Ильченко и ныне здравствующим Мишей Жванецким у нас был свой театр, свой репертуар, своя тематика. Любой артист очень зависит от автора, чьи произведения он исполняет. Мне в этом смысле повезло. Жванецкий, конечно, непревзойденный писатель. 6 марта ему 80 исполнилось, а он так же бодр и искрометен. И на покой вовсе не собирается. Пишет и пишет…
— Вы наверняка смотрите работы ваших молодых коллег по комедийно-юморному жанру. Как оцениваете тот же «Камеди клаб», «Квартал-95» или «Уральские пельмени»?
— Поначалу смотрел, а потом бросил. Ну неправильно это, когда слово на букву «ж» произносят со сцены. То, что с этого смеются люди, — еще не показатель качества юмора. Но именно такой юмор сегодня востребован. Каждое время диктует свои шутки, ничего против этого не имею. Там есть способные ребята, но это КВН, самодеятельность. Они больше импровизаторы. У нас была драматургия. И то, и другое имеет право на жизнь. Людям нравится — и ладно.
— Роман Андреевич, бытовым языком в вашей семье был идиш. Когда-то и в Бобруйске идиш тоже считался главным языком. Вы свободно им владеете?
— Ну, на идиш я никогда не говорил, так… знаю несколько слов и выражений. Мы с Виктором Ильченко когда-то переводили на идиш Жванецкого для европейских зрителей. Оказалось, очень легко. Особенно одесские рассказы. Все известные вам слова, «шагнувшие» далеко за пределы Одессы, — просто часть того языка. У людей других национальностей это вызывает смех, а в Одессе так говорили. Говорили… Почти вся старая Одесса сегодня либо уехала на Брайтон, либо просто ушла. Время!
— Сегодня, когда почти полностью отсутствует цензура, легче ли работать сатирику? Ведь многие ваши коллеги с тоской вспоминают время худсоветов. «Уж лучше худсовет, чем то самое слово, произнесенное со сцены», — говорят они. Вы согласны?
— Нас цензура не особо-то и пугала. Нам запрещали, а мы работали. Нельзя было в Москве, играли в Новосибирске или Омске. У нас страна такая, не все запреты действуют. Один из моих друзей собрался переезжать в Америку, я ему говорю: «Ты что, сдурел? Хочешь жить по закону?» Это ведь у нас страна неограниченных возможностей, а не у них. Захотел — купил диплом врача и лечишь людей. Ну где еще такое возможно?
— У вас на родине сейчас очень неспокойно. Наверняка вы следите за событиями в Украине, и как у умудренного жизнью человека у вас есть свое мнение по поводу происходящего там…
— Я смотрю телевизор и не узнаю своих одесситов: они выходят на митинги, кричат. Грустно, что все так происходит, не берусь делать какие-то оценки. Просто как истинный одессит стараюсь смотреть на это с юмором.
— А часто приходится бывать в Одессе, и тот ли это город, по поводу которого вы можете сказать «здесь мой дом»?
— Вы знаете, хоть я давно уже живу в Москве, а все равно считаю себя одесситом. Одесситом в изгнании, если можно так сказать. Каждый год стараюсь там бывать, власти города подарили мне на 70-летие квартиру. Шикарную, с видом на море. А когда приезжаю, первым делом иду на Дерибасовскую. Отметиться. Такие же отношения у меня и с Питером. Тоже люблю гулять по Невскому проспекту, да и сам этот город за много лет стал родным. Не могу, к сожалению, того же сказать о Москве. Совсем другая атмосфера, энергетика. А может, это я такой — просто не вписываюсь в столичный ритм…
* * *
Свет в зале померк, и на сцену вышел тот самый Карцев. Которого мы знаем по «Кассиру», «Птице», «Ракам». От дорожной усталости не осталось и следа. Первых обращенных в зал слов хватило, чтобы зрители перенеслись туда, где дует ветерок с Черного моря, где звенят поздние трамваи, где играет одинокий скрипач во дворе на Молдаванке. Где живут удивительные по своей природе люди.
— Вчера у нас на привозе эта колбаса стоила пять гривен, а сегодня десять.
— Так вы не ложитесь спать!
Или вот:
— Девушка, давайте завтра с вами встретимся.
— Что вы, я замужем. Давайте сегодня.
Это не анекдоты. Так действительно говорят одесситы. Дело артиста — только вовремя услышать и передать сказанное. Карцеву это удается. Как и удается хранить традиции той старой, с советским знаком качества, школы юмора. Райкин, Тимошенко и Березин, Владимиров и Тонков (творческие псевдонимы напоминать надо?). Нет смысла противопоставлять их современным комедиантам. Время, как сказал сам Карцев, диктует свои шутки. Просто одни миниатюры забываются, а над другими смеются десятилетиями. Искренне, без закадровой телевизионной «подстежки».
Смехом и аплодисментами принимали зрителей райкинского «Дедушку» и «Собрание на ликеро-водочном заводе». Это как комедии Гайдая и раннего Рязанова: вроде знаешь каждый кадр и каждое слово, а все равно расплываешься в улыбке. В такое моменты меньше всего хочется думать, что эти шутки и репризы родились задолго до твоего рождения. Это не они старые, это мы молодые. Когда смеемся и счастливы.
Дмитрий СУСЛОВ
Фото Андрея ЖУРАВЛЁВА
