Накануне выставки люди знающие поставили меня перед фактом: не увидеть живопись этого художника – значит, не понять в полной мере современное белорусское искусство. Я пошутила, что опасаюсь не понять, даже увидев. А когда посчастливилось, была потрясена: эти картины живые. Листья на деревьях шелестят на ветру, по извилистой лесной дороге можно пройти, а водой из реки – умыться. И это только первое, что понимаешь, когда смотришь на работы Валерия Шкарубо. Художественное мастерство белорусского автора представляет собой лучшие традиции реального пейзажа ХХ века.
Выставки уникального мастера с успехом проходили не только в Беларуси, но и в престижных музеях и галереях Франции, Германии, Италии, Австрии, Японии, Китая. В 2003 году за серию пейзажей «Спрадвечнае» художник удостоен звания лауреата государственной премии Беларуси. В 2008-м — награжден медалью Франциска Скорины. Весь апрель работы Валерия Шкарубо будут находиться в Бобруйске.
В рамках творческого проекта, который курирует Музей современного искусства, работы достойнейшего белорусского автора в течение года будут показывать по всей Беларуси. Торжественное открытие для зрителей с участием представителей городской власти, Белорусского союза художников и самого автора с супругой Аллой Николаевной прошло 2 апреля в выставочном зале.
Валерий Шкарубо поблагодарил за приглашение и рассказал об одной из причин, почему проект стартовал в Бобруйске: «37 лет назад я поступал в Бобруйское художественное училище. Сделал свой рисунок минут за 10, а на работу было отведено два часа. Соседи попросили меня нарисовать и им. Я рисунков пять сделал. Милые педагоги, они не ругали меня, они поставили «отлично» и сказали, что мне нужно ехать учиться в Минск. Я поехал. Бобруйск мне, честно говоря, тогда не понравился».
От современного вида города у художника осталось иное впечатление: «Я прошел по центру, сходил в краеведческий музей, так все красиво, ухоженно, культурно». И в конце добавил, что дарит музею Георгия Поплавского одну свою работу.
Первый вопрос «Коммерческого курьера» Валерию Федоровичу о том, чем отличается итальянский пейзаж от белорусского:
— Белорусская природа более сдержанна по цвету, по колориту, по гамме, по ландшафту. Италия — страна не очень большая, но очень разная. Север Италии — одно, юг — совершенно другое. В Италии такая красота, что художнику уже нечего делать. Бери, копируй натуру и все, добавить нечего. Белорусская природа более сложная по цвету. У нас место равнинное, и от этого, может быть, белорусская природа… загадочная, таинственная. Я писал в Италии этюды. Ну красивые — и все! Яркие краски, голубое море, горы с заснеженными вершинами — красотища! Но чтобы писать природу страны, нужно в ней родиться и жить. А я родился в Беларуси. И мне ближе ее природа.
Я пытаюсь через пейзаж показать, может быть, громко сказано, душу белорусского человека. Сдержанную такую, немножко грустную, загадочную, таинственную, скромную. Ничто так не влияет на характер человека, как пейзаж. Поэтому через пейзаж проще всего показать характер людей.
— Свои картины вы рисуете с натуры или в мастерской по памяти?
— С натуры пишу маленькие этюды. Потом, уже в мастерской, рождаются картины. Пейзажи проходят через мою душу. Это совершенно не то, что написать маленький этюд с натуры, а потом прийти в мастерскую и сделать большую картину. Проходит длительный период — между этюдом и картиной. Этюдов пишется много, но очень мало тех, которые потом переходят в картины.
— Очень много дорог. Почему эта тема?
— Дорога, путь... Дорога — сама жизнь, движение. В ней столько смыслов. Для меня дорога — сложное понятие, философское, глубокое. И в искусстве оно еще, наверное, не осознано хорошо, не понято. И никогда оно не будет понято до конца. Люди прошли по дороге со своими переживаниями, мыслями, чувствами — все это они оставили на дороге. Энергетику оставили. Думаю, у меня еще будет много дорог. Разных. Тема вечная. И после меня будут дороги писать, и это будут совсем другие дороги.
— Вы видите смысл в выставочной деятельности белорусских художников в Европе? Спрашиваю, потому что знаю: был момент, когда вы отказались выставляться в Лондоне…
— Немножко не так. Я много выставлялся в Европе. Почти во всех странах. Почти во всех столицах европейских государств. Сейчас у меня такой период, что мне не хочется там выставляться. Может быть, это пройдет через два-три года. Сейчас мне хочется выставляться здесь.
Смысл есть, конечно. Один мой коллега художник сказал: «Калi запрашаюць выстаўляцца на радзiме, у Парыжу адкажыся ад выставы, але на радзiме выстаўляйся» (широко улыбается. — Прим. автора). Давно сказал, а я эти слова пропустил мимо ушей. Потом подумал: ну чем наши люди хуже, чем те, которые живут в Париже или в Лондоне? Почему белорусы не имеют права видеть наши картины в оригинале? Они больше права имеют на это, чем парижане или англичане.
— А где больше хотят видеть картины в оригинале?
— …Можно объехать весь мир. Ну и что? Пять лет назад у меня была большая выставка. Она ездила по Европе, Японии, Китаю. Сейчас меня пригласили к вам, а я не отказался. Недавно была выставка в Борисове — мой родной город, в Светлогорске, в Барановичах. Дальше будут другие города: Слуцк, Могилев, Гомель…
— Скажите, история с внучкой Марка Шагала, которая купила на вернисаже в Минске вашу работу, а потом подарила ее Национальному художественному музею, это правда?
— Правда. Она купила у меня картину. Это было 13 лет назад на первой моей выставке в Национальном художественном музее. Мне было 40 лет. Она купила ее для себя, для своей коллекции. Сказала, что живет в Швейцарии, в замке. Но потом, прошло два месяца или четыре, и ей сказали, что в постоянной экспозиции Национального художественного музея нет ни одной моей работы, и она решила оставить купленную картину в Беларуси, написала дарственную. Сейчас в Национальном музее уже пять моих картин.
— Признали, наконец. А Мерет Мейер-Грабер как ценительница искусства сразу поняла, что перед ней…
— Ну не знаю (смущенно. — Прим. автора). Они с мужем и детьми очень долго ходили по моей выставке, долго выбирали, долго смотрели работы.
Евгения КОРКИЯЙНЕН
Фото Федора ПРОКОПОВА
