На прошлой неделе открылась персональная выставка художницы Татьяны Сергеевны Корчажкиной «Кожа. Цвет. Объем».
Первые посетители были неслучайными и по-настоящему своими: коллеги по педагогической деятельности, ученики и просто знакомые, которых художница, талантливая еще и в общении и дружбе, пригласила на важное для нее событие. К подзаголовку выставки — «К 40-летию педагогической деятельности» есть еще одно уточнение: к «25-летию работы с кожей». Как призналась на открытии Татьяна Сергеевна, кожу она начала использовать как прикладной материал для работы с детьми, и только после попробовала работать с ней сама, как художник.
Слово на открытии взял председатель Бобруйской городской организации Белорусского союза художников В. А. Колтыгин. Он признал уникальность техники и большой рост художника за последние годы, а также высказал пожелание увидеть больше объема в работах. Директор художественного колледжа Нина Федоровна Костян поблагодарила Татьяну Сергеевну за советы и консультации для педагогов колледжа. «Нам очень повезло, Татьяна Сергеевна — замечательный, прекрасный, редкий педагог. Мы гордимся тем, что вы работаете у нас!» — это слова директора ГУО «Центр творчества детей и молодежи г. Бобруйска» Светланы Титовны Купрейчик, к ним присоединились и пришедшие коллеги по центру творчества. Художница принимала букет за букетом и сердечно благодарила каждого.
Итак, выставка открылась, приходите в Выставочный зал. А за день до этого события художница дала интервью нашей газете.
— Где вы храните свои картины?
— В моем доме. Нет, они совсем не мешают. Мои работы висят в прихожей, вместе с коллекцией подаренных картин. Две в зале. И еще семь в спальне. Они меня греют. Это как свет далекой звезды — то, что я когда-то смогла сделать.
— Целый блок работ 2012 года у вас посвящен Казимиру Малевичу…
— Однажды пришла домой, включила телевизор — и попала на окончание передачи, посвященной Казимиру Малевичу. И узнала одну вещь, которая мне как искусствоведу была неизвестна. Оказалось, что Малевич экспериментировал с фактурой черного. А у меня три коробки готовой фактуры! После первой работы возникло желание сделать серию, посвященную художнику. Работать было сложно, Малевич был философом, у него все было неслучайно.
— Долговечны ли картины из кожи?
— Фрагменты могут немного покоробиться, может поменяться оттенок. Многие из экспонированных картин в Бобруйске уже видели, но они подверглись подкраске, переделке — возможно, они будут не совсем узнаваемы. Ухаживать за ними просто — мазать кремом для рук время от времени, чтобы не деформировались.
— Художественная работа с таким материалом меняет отношение к нему в обыкновенной жизни?
— Если я вижу эксклюзивную вещь из кожи, то всегда говорю комплимент. Недавно видала куртку, выполненную в технике пэчворк — тоже вполне себе художественную. А вообще у меня была идея сшить себе куртку «Красные клены» с картиной на спине. Материл подобрала, правда, к выставке не успела. Но оно и к лучшему, как говорится, спешите медленно.
— Вы долго работаете над своими картинами?
— Работа идет иногда быстрее, иногда медленнее. И бывает, что сделала — отдираешь и уничтожаешь. Особенно, если работа прошлых лет. С 1992 года у меня осталась одна работа, с 1994 года — четыре, как первые подсказки. Кое-что храню, но людям показывать нельзя — это мое убеждение и как художника, и как искусствоведа.
— Почему вы свернули свою искусствоведческую работу?
— В свое время я писала немало статей, две монографии о художниках. А теперь уступаю дорогу молодым. Этому есть несколько причин. Во-первых, художники очень обидчивы. У меня был опыт — например, назвала в статье живопись одного художника гризайлью, уж очень мало там было цвета. Мне это долго помнили. Во-вторых, наши художники, которые продолжают работать, в любом случае достойны похвалы. Я считаю, что заниматься художественной критикой на уровне города — это как выносить сор из избы. Это допустимо на общих посиделках, кулуарно, после выставок…
— Какое из дел, важных для вас, отнимает больше всего сил и времени и при этом дает вам наибольшую отдачу? Дом, творчество, педагогика?
— Пожалуй, дом и творчество. Я так мало бывала там, когда работала в школе. Я люблю дом, свои спицы, свою швейную машинку. Сейчас откроется выставка, съезжу на «Дажынкi» — и неужели я ремонт себе сделаю?! Что касается творчества, то раньше была как студент, которому к утру надо успеть: было желание работать, и совсем не было времени. Сейчас я себе такого не позволяю, здоровье не то.
— Вы продолжаете вести художественные кружки для детей. За 40 лет педагогической деятельности не накопилась усталость?
— Общение с детьми — это большое счастье. Есть правило, которое всегда работает, не только с детьми. Если ты никому — то и тебе никто. Многие любят повторять, что профессия учителя неблагодарная — спросите себя, а что вы дали им, что ждете отдачи?
У меня есть мечта — сделать сказки по истории искусств. Я 30 лет преподавала этот предмет детям, накопилось много методик развивающего обучения. С детьми мы рисовали, например, «то, что летает» или были, в свое время, например, кубистами… Или давала задание нарисовать шляпопилолет…
— Какая техника ближе всего к вашей, авторской? Мозаика, батик?
— У меня нет короткого ответа. Я определяю ее так — полуобъемный рельеф в коже с дорисовкой.
Анна ЛАПИЦКАЯ
Фото Андрея ЖУРАВЛЕВА
Сказано:
«Я не люблю, когда меня называют мастером по коже — я художник. Мастер — это тот, кто знает технологию. У художника на первом месте его собственная задача, он может технологии не следовать вовсе».
«Да, хочу похвастаться — фабрика «Марко» узнавала, как делать мои розочки. Если увижу их на обуви — потребую оплаты (смеется)».
«Я не крашу кожу — только лак, металлизирование, прорисовка. Черных роз у меня не бывает, но и зеленых листочков — тоже. Я противник агрессивного отношения к материалу. Не вырезаю лепестков, не поджариваю на сковородке, на свечке — жаль. Все обрезки у меня идут в дело».
«Мне самой нравятся мои светлые работы. Но дело в том, что они — салонного плана, а хочется философии, чего-то умного».
«Я беру кожу на Бобруйском кожкомбинате. Весь этот кожаный треск и пережиг, кожи ужасного качества, брак, который прячут от директора — для меня самый подходящий материал».
«Я очень благодарна материалу. Берешь кусок кожи, бесформенный, мятый и он подсказывает идею. С другой стороны, я даю ей вторую жизнь, ведь она шла на измельчение и выброс в сточную канаву…»
С уважением к материалу
