На окраине Бобруйска есть еще один город, население которого составляет несколько тысяч человек. Высокий забор, колючая проволока, вышки по периметру, а внутри — временное место жительства тех, кто однажды преступил черту закона. Возраст населения города — от 18 до 80 лет, статус — от бывших начальников до безработных, и все одинаково считают дни до выхода на свободу. Рядом с ними те, кто призван охранять и наставлять на путь истинный, — сотрудники Департамента исполнения наказаний. О том, как сосуществуют эти два полюса, нам рассказал начальник исправительной колонии № 2 полковник внутренней службы Сергей КРАВЧЕНКО.
Сергей Леонидович Кравченко родился 22 апреля 1963 года в Орше. В 1986 году окончил Высшее политическое училище МВД СССР г. Ленинграда. После его окончания служил в Вильнюсской дивизии внутренних войск. С 1992 года занимал различные должности в системе исполнения наказаний. С 6 августа 2007 года возглавил ИК-2 г. Бобруйска. Жена Елена Анатольевна работает медсестрой на БШК «Белшина». Дочь Жанна учится на 4-м курсе БСХА, сын Павел — в 9-м классе СОШ № 1.
– Сергей Леонидович, ИК-2 Бобруйска считается самым крупным режимным объектом страны. Сколько граждан живет под его крышей, и как разнится жизнь тех, кто находится на общем, и кто на усиленном режиме содержания?
– Спецконтингента в нашем учреждении 3 648 человек. Из них основная часть — около трех тысяч — содержится на усиленном режиме, остальные — на общем. При усиленном режиме осужденные имеют меньше свиданий. В остальном же (питание, бытовые условия, медобслуживание) отличий нет.
К нам направляют только тех, кто за тяжкие преступления осужден впервые. Так что рецидивистов у нас нет. По общему режиму много тех, кто ранее получил ограничение свободы на дому или условно, находился в учреждениях открытого типа, на так называемой химии. Но, к сожалению, не использовал данный ему шанс.
– Можно ли говорить о стопроцентной занятости вашего населения?
– Не при деле у нас в основном инвалиды и пенсионеры.
Остальные заняты на производстве. Мы шьем спецодежду для градообразующего предприятия, а также логотипы, шевроны, погоны, кобуры для пистолетов, чехлы для наручников. Обеспечиваем необходимыми атрибутами службы Вооруженные силы, погранвойска, МЧС, МВД. Мебель сейчас менее востребованна, зато спросом пользуются наши поддоны, ящики, рамы, дверные блоки, кровати. Перспективное направление — металлообработка, которую мы успешно осваиваем.
ПТУ колонии, где обучаются около полутысячи человек, ориентировано на получение тех специальностей, в которых мы нуждаемся.
– Известно, что существуют так называемые «колониальные» счета, куда поступает зарплата осужденных. А есть такие граждане, чья «сберкнижка» пополняется за счет средств состоятельных родственников. Наверняка кто-то из них считает, что участие в общественно полезном труде — это не про них?
– Отказ от работы — злостное нарушение, за которое отправляют в штрафной изолятор (ШИЗО), где нет ни посылок, ни передач, ни свиданий, ни газет. Нельзя курить и днем лежать на нарах. Сиди и думай над своим поведением.
– Минувшим летом по телевидению прошли два сюжета, касающиеся бобруйской колонии. В одном из них говорилось о том, что сразу несколько осужденных вскрыли себе вены, в другом — о попытке к бегству. Как дела обстояли на самом деле?
– Ни о каком суициде, как сообщалось, речь не шла. Чтобы привлечь внимание к собственной персоне, шестеро осужденных поцарапали себе предплечья фрагментами лезвий безопасной бритвы. Это молодые люди, осужденные за тяжкие преступления, которые отказываются от всех видов работ. Один из них отправлен в штрафной изолятор, два — на тюремный режим, в отношении еще одного возбуждено уголовное дело по статье 411 УК РБ «Злостное неповиновение законным требованиям представителей администрации».
Что касается второго случая, его нельзя квалифицировать как побег. Такой шаг совершается умышленно, ему предшествует подготовка. Побег — это преодоление основного ограждения. А тут психически нездоровый осужденный, находясь на лечении, в неадекватном состоянии, взломав в туалете решетку, перелез через ограждение внутренней запретной зоны и обратился к часовому с просьбой о спасении. Сейчас он изолирован и продолжает лечение.
– В числе ваших подопечных есть еще одна категория серьезно больных людей. Каково отношение к тем, кто ВИЧ-инфицирован?
– Жесткой изоляции таких больных нет. Основная масса этих граждан, как правило, — бывшие наркоманы. И сотрудники, и осужденные относятся к ним вполне терпимо, и требования к ним такие же, как ко всем остальным. Все понимают, что бытовым путем это заболевание не передается.
– Человек не становится хорошим только оттого, что посещает храм. Но есть конкретные примеры, когда тот, кто когда-то пошел на конфликт с законом, приходит к Богу. И это его спасает.
– У нас есть культовое помещение, где проходят службы и куда часть осужденных приходит осознанно. Это дисциплинирует и некоторым образом меняет сознание. Изменению мировоззрения содействует и посещение библиотеки, клуба, комнат воспитательной работы. У нас, кстати, даже телестудия есть.
– А еще, как рассказали в Загсе Первомайского района, у вас регулярно проходят церемонии бракосочетания. Правда, марш Мендельсона при этом не звучит…
– Есть осужденные, которые осмысленно идут на такой шаг. А есть такие, что успевают за свой срок и пять раз расписаться. У жены есть право на длительные свидания, чего нет у подруги или сожительницы. В отличие от краткосрочных, бесконтактных, эти встречи могут длиться от одних суток до трех, с проживанием в нашей гостинице.
– Если когда-то пять-семь человек в год из одного режимного учреждения освобождались условно-досрочно, то теперь счет идет на сотни, а то и больше. Это не опасно для добропорядочных граждан?
– Как показывает практика, на криминализации общества это не отражается. Методы работы исправительных учреждений направлены на то, чтобы не наказывать, а по возможности направить осужденного на верный путь. Многие психологически ломаются уже в следственном изоляторе, не говоря о камере. Потому первостепенная задача всего коллектива нашего учреждения — возвращение основной массы осужденных к жизни на свободе с применением замены наказания на более мягкое, а также условно-досрочное освобождение. Надо дать почувствовать, что жизнь не заканчивается, и всегда есть шанс все начать сначала.
Инна БОГДАНОВИЧ
Фото Федора ПРОКОПОВА
