Сразу поясним насчет «типовой ситуации»: суд Бобруйского района и г. Бобруйска рассматривает иски, в основе сюжета которых – факт залития соседом сверху соседа снизу, достаточно часто – до полусотни в год. При этом несложно догадаться о том, что подобных историй гораздо больше, просто не все из них доходят до суда, «тормозя» на стадии успешных межсоседских переговоров или, как вариант, круглого стола с привлечением работников коммунальных служб или председателя ЖСК. Но – порой усилий миротворческого контингента все же оказывается недостаточно. А иногда и усилия эти… Вот здесь уже можно переходить к конкретному делу.

27 августа в суд поступило исковое заявление о возмещении вреда (причиненного как раз посредством залития). В роли истца и ответчика выступали соседи по дому на улице Крылова, женщины 50 и 56 лет соответственно. Истец купила квартиру в этом доме пару лет назад. Въезжать в нее не стала – сама жила у свекрови, а в новой квартире неспешно делала ремонт. 15 августа нынешнего года женщина нанесла контрольный визит в свою жилплощадь. Результат ее не обрадовал: за время отсутствия в квартире побывал незваный гость – вода, пролившаяся откуда-то сверху…

 

«Соседка, ты меня заливаешь!»

«Я обнаружила в спальной комнате на стене и потолке мокрые подтеки», – изложила женщина первые впечатления от посещения квартиры. Поскольку 15 августа было воскресенье, она не стала набирать номер ЖЭУ. Но – сразу же поднялась этажом выше и позвонила в квартиру, которая находилась прямо над ее жилищем. После переговоров сквозь дверь соседка сверху все же впустила встревоженную гостью, и даже позволила ей осмотреть ванную комнату – предполагаемый исток проблемы. Но осмотр не дал однозначных результатов – так как, по словам, пострадавшей стороны, «сантехническое оборудование [в ванной комнате квартиры сверху] нашито панелями». Снимать их хозяйка не стала, зато в свою очередь нанесла ответный визит в квартиру внизу. Итогом совместного визирования проблемного участка в спальне стало расхождение мнений обеих сторон: то, что хозяйка расценила как серьезный ущерб, соседка охарактеризовала как «старое, маленькое, незначительное». Тут же добавила, что мини-потоп произошел не по ее вине: «у меня все сухо». На том и разошлись.

В ЖЭУ хозяйка квартиры обратилась на следующий день… И вот тут-то начали происходить события, которые впоследствии прилично осложнили работу суду. Во-первых, к исковому заявлению в суд был приложен комиссионный акт обследования. В нем зафиксированы «следы залития в спальне на стене и потолке», а в качестве причины их возникновения выведено, что «залитие произошло по причине халатного обращения с сантехоборудованием собственника вышерасположенной квартиры». Акт был датирован… 15 августа.

 

Обследование из-за двери

Эта загадка в суде разрешилась довольно быстро: о том, что 15 августа никакая комиссия «к истцу не входила, осмотр его жилого помещения не производила, вышерасположенная квартира также не осматривалась», подтвердили все стороны. Ответчик – соседка сверху – рассказала, что представители ЖЭУ появились на ее пороге только на следующий день, но… в квартиру она их не пустила, сославшись на… неблагоприятную эпидемиологическую обстановку. Этот разговор также проходил по большей части сквозь закрытую дверь. Но это, как видится, не единственная причина того, что сторонам не удалось достичь консенсуса. Хозяйка квартиры проявила труднообъяснимую принципиальность. «Я их вывела из себя тем, что говорила одно и то же – «я никого не затапливала», и та женщина (одна из работниц ЖЭУ. – Прим. ред.) сказала мне, чтобы я сменила пластинку», – согласитесь, не лучший способ ведения конструктивного диалога. Этой же тональности женщина придерживалась и в дальнейшем. Например, в своем послании в адрес суда, озаглавленном как «Возражение», она обвинила соседку в угрозах в свой адрес, а также высказала пожелание, «чтобы высокий суд разобрался, что за банда орудует в ЖЭУ». Документ вообще оказался весьма богат на конспирологические гипотезы.

Суд в своей работе обязан опираться не на гипотезы, а на факты. А их приходилось устанавливать шаг за шагом – едва ли не каждое новое «открытие» порождало несколько новых вопросов. Выяснилось, например, что и со вторым актом обследования – от 23 августа – тоже не все гладко. Этот документ повествует о последствиях залития чуть подробнее: «…пострадали и требуют ремонта: потолок, потолочный плинтус, обои». На его основании составлена смета на выполнение ремонтно-строительных работ, в графе «Итого» значится сумма 869 рублей 39 копеек. В ходе опроса было установлено, что под документом стоит подпись работника, который 23 августа даже не был в квартире…

 

Дело – в трубе

При вскрывшихся обстоятельствах суд не принял эти документы во внимание. По запросу суда 13 октября был составлен новый акт. В нем появилась новая причина «потопа» – «раскол участка трубопровода канализации общего стояка» в квартире сверху. А раскол в свою очередь произошел «ввиду физического износа (старения) трубы». При этом сведений о том, что трубы проходили техосмотр, как того требуют нормы и правила, работники ЖЭУ предоставить не смогли.

При таком раскладе в фокус вины попали уже коммунальщики, а все претензии к соседке сверху становятся неактуальными. Представитель КУП ЖРЭУ Ленинского района, с учетом вскрывшихся обстоятельств, ответственности своей организации не оспаривал.

Далее: согласно акту о выявленных дефектах от 13 октября, в квартире истца действительно пострадали потолок, потолочный плинтус и обои, но оказалось, что сумма, которую необходимо потратить на устранение ущерба, ниже, чем обозначена в смете №1. В новой смете, от 20 октября, стоимость ремонтно-восстановительных работ составляет 758 рублей 49 копеек.

И еще один немаловажный нюанс. Между КУП ЖРЭУ Ленинского района и «Белгосстрахом» заключен договор, который применим как раз в подобных случаях. Как следствие – ответственность по возмещению вреда возложена на «Белгосстрах».

Андрей ЧИЖИК

Татьяна КОРОЛЕНКО, судья суда Бобруйского района и г. Бобруйска 

Фото misanec.ru носит иллюстративный характер