Накануне 9 Мая мы побеседовали с ветераном Великой Отечественной войны, участником сражений под Прохоровкой, на Курской дуге, в боях за освобождение Украины, Румынии, Венгрии, Чехословакии, завоевавшим два ордена Красной Звезды, два ордена Отечественной войны 2-й степени, а также 26 медалей — Петром Петровичем Антюковым.
— Мы бежали прямо навстречу бомбам! Казалось, даже — под бомбы. Только так мы могли выжить и поэтому пересиливали страх… Когда самолет сбрасывает снаряд, тот ведь по инерции еще летит вперед, поэтому если побежишь «под него», он тебя как раз и перелетит. А вот «убежать от снаряда» не получится… И мы так и бегали по окопам! Быстро! Быстро!
Петр Петрович рассказывает о войне торопясь, словно все еще бежит под артиллерийским обстрелом. Словно боится остановиться на мгновение, чтобы воспоминания о войне не успели всплыть слишком остро. Но иногда прошлое берет верх над настоящим… Рассказ ветерана вдруг прерывается… Он отводит глаза и пытается проглотить комок в горле.
— Сколько друзей погибло там… Сколько друзей! (Берет в руки старую черно-белую фотографию из альбома). Вот, посмотри, — это Миша. Друг детства… Нас с ним вместе призвали, он не дошел до фронта, погиб под обстрелом… А вот фотография Николая Николаевича Гладышева. Это мой боевой товарищ! Почти всю войну вместе прошагали. Не знаю, жив ли он теперь…
…Встретил войну я в 16 лет в родном Новгороде. Помню, впервые увидел немецкие самолеты, когда играл с ребятами в футбол. Но по-настоящему встретиться с войной мне пришлось позже…
Блокада Новгорода началась через год после начала войны, был август. Мы с семьей еле-еле успели выехать из города (судорожно сжимает руки и вытирает слезу). По реке Волхов мы на лодке уплыли вниз по течению, просто куда глаза глядят, с собой даже взять ничего не успели… Слышали, как взрывались совсем близко снаряды, прижимались ко дну лодки и молились, чтобы не попало по нам.
Так добрались мы до какой-то деревни, нас пустили переночевать. Но на утро оказалось, что в эту деревню уже вошли немцы! Мы убежали на другой берег реки и спрятались в лесу, оказалось, там много таких беженцев. Все мы думали, что скоро вернемся обратно, что город освободят. Но день проходил за днем, месяц за месяцем, а конца войны было не видать. Как хотелось кушать! Мы ели грибы и ягоды. Тогда, помню, уродилась клюква… Иногда нас подкармливали из деревни, но там тоже особо-то еды не было. Как мы радовались, когда нам попадалась убитая лошадь! Отрезали по кускам и варили. Но это было редко… К зиме у всех начали пухнуть ноги… К счастью, тогда нашу группу было решено эвакуировать — в Саратовскую область, в колхоз. Нам дали дом, хлеб, молоко… Я успел там побыть около месяца, и меня отправили на фронт. Было мне тогда семнадцать лет…
…Ой, а вот это фото нашего командира Виктора Семеновича Кокоурова. Что с ним стало после войны, я не знаю… Потеряли связь. Хороший был командир.
…Я попал в 189-й отдельный истребительный ордена Красной Звезды дивизион противотанковой 202-й стрелковой дивизии, воевал в звании старшины. Первые бои были под Прохоровкой… Это самое ужасное, что я видел в жизни (замолкает, отводит прослезившиеся глаза и собирается с духом прежде, чем продолжить). Повсюду были виселицы с повешенными и огонь — горели поля с рожью… Жутко… Страшно… Бои были такие, что не поднять головы!
В Киеве мы попали в окружение. Две недели пытались отбиться… И как мы оттуда выбрались?! Ума не приложу! Очень жестокие были сражения! И дальше все, как один большой бой, — Румыния, Венгрия, Чехословакия… Дошли до самой Трансильвании. Убийства, голод, война — все это на самом деле очень страшно. Вспоминать подробности не хочется, слишком больно… Конечно, все равно, даже когда не хочешь, всплывает что-то в памяти до сих пор… Как в живот товарища попал снаряд… У него все внутренности вывалились, мы их руками зажимаем-зажимаем, а он просит: «Убейте, убейте…» Ох… Мы не смогли… Отнесли его в госпиталь. Сразу же двинулись дальше и не знаем, выжил — не выжил? …Или как я не смог увернуться от снаряда и почувствовал — вот и все! Меня тогда контузило.
Мы старались держаться. Шутили, песни пели в перерывах между боями. У меня была гитара походная. Помню, смеялись даже над немцами… Они с самолетов нам два раза сбрасывали записки! В одной было написано по-русски: «Тетушки-матрешки! Не бойтесь бомбежки! Придет первомай — только пятки подбирай!» А вторая с матами, не буду говорить (смеется).
Помню, какая радость была — мы победили!!! Все стреляли в воздух! Радость была непередаваемая, просто непередаваемая! Была такая суматоха, шум, гвалт, смех! Мы даже хотели еще и в Японию поехать с товарищами, но нас не отправили. Распределили в Бобруйск, и прослужил я всю оставшуюся жизнь в авиагородке, был начальником гаража.
Шестьдесят лет мы прожили с любимой супругой Валентиной Алексеевной. У нас есть сын Александр, он тоже стал военным, ракетчиком. Внук Андрей — модный московский дизайнер. Дождались мы и первой правнучки Олечки. Дети часто приезжают в гости, не забывают нас, стариков, любят и помнят. Ради семьи и стоило пройти эту войну. Но пусть это никогда в мире не повторится.
Анастасия ТРУШНИКОВА
Фото Александра ЧУГУЕВА
