История-исповедь бобруйчанки, которая была скрытым алкоголиком.
«Назовите любым», — так ответил на мой вопрос этот член сообщества анонимных алкоголиков, когда я уточнил, какой псевдоним мы выберем для него. Возможно, история этого человека — абсолютно реальная история — действительно должна остаться без подписи. Во‑первых, это сочетается с правилом движения анонимных алкоголиков. Во‑вторых, мой собеседник — женщина. В‑третьих, даже она сама определяет себя как скрытого алкоголика…
«Все гулянки наши друзья проводили у нас»
— Все начинается с семьи, так ведь? Мой отец был тиран-алкоголик, мама — созависимая. Семья была среднего достатка и довольно строгих правил. Я росла, училась — все как у всех. Серенькая такая мышка была. Хоть и всегда тянулась к таким… крутым, как казалось тогда, в 90‑е. Я рано ушла из семьи — вышла замуж, родила ребенка, у нас с мужем появилось свое жилье. Среди ровесников это было редкостью, поэтому все гулянки-вечеринки наши друзья проводили у нас…
Нет, сложности с алкоголем начались не сразу. Поначалу все весело было, в радость: пришли друзья, принесли с собой, мы посидели, разошлись… Тогда алкоголь мне никак жить не мешал. Я окончила учебу, была в декретном. Сложнее оказалось с трудоустройством: молодого специалиста на предприятия не брали, поэтому мне пришлось часто менять работу, в основном я устраивалась в коммерческие ларьки, которые тогда появлялись, как грибы после дождя. Много новых мест — много новых подруг. Почему-то так складывалось, что все наши взаимоотношения строились в основном вокруг алкоголя…
Повторюсь: мне это не мешало. Я работала, ребенок рос, в семье все было нормально. Как относился к пьянкам муж? Разделял это увлечение: мы пили вместе.
«Мне надо было просто набраться»
— Жизнь шла своим чередом. Лет до 30 я не замечала своего алкоголизма. Да, понимала, что я часто употребляю, но — я же под магазином не стою, я чистая-опрятная, мой ребенок одет-накормлен. Значит, и проблемы нет.
Первыми забили тревогу родители. Я упоминала, что отец был запойным алкоголиком, поэтому все симптомы этой болезни в моей семье хорошо знали. Так вот, они все чаще стали замечать, что, как ни позвонят мне — я навеселе. Поначалу критику с их стороны воспринимала в штыки, но позже задумалась уже сама: да, употребляю слишком часто. Плюс к этому не только в частоте дело было. Я не могла пить… нормально. Ну, как многие: выпили немного, сказали себе и другим «все, мне хватит» — и остановились. Нет, я пила до финиша: мне надо было набраться — и пойти лечь спать. Посидеть, повеселиться, поддержать компанию — это у меня уже не выходило. По мне выпить — это «давай быстрей, давай еще», набралась — и отключилась.
Однажды я обратила внимание, что одна моя подруга, с которой раньше часто выпивали, вдруг стала отказываться от алкоголя. Я поговорила с ней — она призналась, что закодировалась. И отвела меня тоже.
«У меня была аллергия на алкоголь»
После той, первой моей кодировки, я не пила полтора года. За это время обычная компания распалась, ну то есть все приятели постепенно отклеились от меня: мол, она не пьет — значит, ну ее в баню… Тогда же я пришла на новую работу, хорошо себя зарекомендовала. Все вроде как наладилось, но… Знаете, это очень стыдно для женщины — признаться, что ты закодирована. Поэтому на корпоративах на предложение выпить я отвечала, что у меня аллергия на алкоголь. Она и правда у меня есть: на красящие вещества, которые добавляют в некоторые напитки. Раньше такой «модный» напиток был — «абрикоска», так вот после того, как я его выпивала, у меня все отекало, перекрывало дыхание. Но и это меня не останавливало. Представьте: я сижу с красной отекшей мордой лица — и дальше пью. Всегда надеялась на то, что врачи откачают. И откачивали — я и в больницу после приступов попадала. Муж приходил меня проведать — и приносил спиртное…
Но это все позже было, я отвлеклась немного. Итак, через полтора года после первой кодировки на одном из корпоративов я все же дала себя уговорить. Выпила — и все понеслось по новой… Позже осознала, что те полтора года я жила в постоянном страхе сорваться. Но потом попробовала чуть-чуть — ага, значит, я могу пить понемногу, могу отказываться. Это были лишь иллюзии — так продолжалось не больше месяца. Затем все вернулось к прежнему «графику»: я не могла нормально пить — мне надо было накидаться…
«Колотун был такой, что не могла накраситься»
— Я кодировалась очень много раз. И с каждым разом мои сроки кодировок становились все короче и короче. Пришло осознание того, что алкоголь приносит мне уже не радость, а вред. Да что там вред — он стал моим хозяином. У меня начались отходняки по утрам. Я стала похмеляться — раньше никогда этого не делала. Наступило время, когда я пила уже практически каждый день. Утром не могла встать, чтобы выйти в город за продуктами. Колотун появился — да такой, что я не могла накраситься: тряслись руки, голова. Да к тому времени и макияж уже не спасал… Давление стало сумасшедшим. Я по врачам ходила, мне сильные препараты выписывали, но я‑то знала истинную причину…
Я была скрытой алкоголичкой. Скрывать все на работе до поры удавалось, но становилось все труднее. Да невозможно это, когда пьешь каждый день. Мы с мужем пытались договариваться: пьем только по выходным. Идем в магазин за хлебушком-молочком, там переглядываемся: а что, мы даже пивка себе не возьмем?.. Брали. Потом мне было мало, и я отправляла мужа в магазин за добавкой. Завтра на работу? Да плевать… Стала врать, отпрашиваться: то у меня то, то у меня это. На работе поначалу и подумать не могли, что у меня такая проблема. А потом… Перегар-то никуда не денешь, да и остальные «симптомы» тоже. Коллеги стали мне говорить: «Ты же так не пила раньше, что с тобой?». Я поначалу врала: друзья, мол, вчера вечером приходили, то да се. Потом просто замкнулась, перестала общаться с коллегами. Ходила как тень, работала на автомате. Ждала, когда наступит вечер и можно будет опять выпить…
«Я стала прятать спиртное дома»
— Как относился ко всему этому муж? Это, конечно, его история, но мой муж — пьяница. И мне, и ему было удобно, что мы такие есть друг у друга. Мы сами себе были веселой компанией: вместе выпили, вместе потанцевали, вместе подрались (бывало и такое). Но ему алкоголь не приносил такой вред, как мне. Он мог перестать пить, если надо было идти на работу. Он не понимал моих отходняков. Я манипулировала им: постоянно гоняла его в магазин за добавкой. Да, еще: я стала прятать спиртное дома — на тот случай, если мужа отправить в магазин не удастся, сама я буду в таком состоянии, что уже не выйду, а надо будет догнаться. Вообще — на тот момент мне уже не нужен был собутыльник, я запросто могла пить одна.
Мой ребенок… Да, он это все видел — как же иначе… Я только после того, как обрела трезвость, поняла, какой вред я нанесла психике ребенка. Просьбы не пить, все эти «мама, остановись» на меня тогда не действовали. Больше того — по утрам я отправляла ребенка в торговые точки, где меня знали продавцы. Говорила: «Возьми себе что захочешь, а мне принеси спиртного». Мой ребенок уже вырос, у него своя семья. На свадьбу, кстати, меня не позвали…
Деньги… Понимаете, какая вещь интересная: на то, чтобы купить себе новую вещь или сводить куда-нибудь ребенка, у нас не хватало, а вот на алкоголь, блин, деньги находились всегда. Конечно, держало то, что мы вдвоем работали. У меня не было необходимости воровать, обманывать. Но пропивали порой последнее. Я еще и в долг брала. Правда, долги свои отдавала. Ну тут у каждого свое дно — кто-то квартиры-машины теряет, от кого-то уходят близкие. У меня было вот так… Пусть я на помойке не валялась, но… Я валялась дома. Какая тут разница?
В наркологии никогда не лежала. На учете я ведь не состояла, а сама бы никогда не пошла — мне было стыдно. Женщине очень стыдно в этом признаться: я ведь мама, жена — и тут такое. Но я признавала, что у меня большая проблема, что не могу вылезти из этого болота. Шутка ли — даже подружки стали мне говорить, что у меня проблема с алкоголем. Я злилась: «Ах так, как бухать — так вместе, а как проблема — так только у меня!»… Но я задавала себе вопрос: когда в последний раз была трезвой хотя бы один день в неделю? А в месяц? И не могла вспомнить… А уж если уходила в отпуск, это означало, что весь месяц я проведу в коматозном состоянии.
«Я пришла сюда от отчаяния»
Настал момент, когда я четко поняла: не могу отказаться от алкоголя, но и пить уже просто не могу. Отходняки были такие — просто умираешь. Стали отказывать ноги. А еще — травмы: в состоянии опьянения я ломала руки, нос…
Я искала выход. Много читала про разные клиники, но… Богу так угодно было, что я встретила одного человека — из движения анонимных алкоголиков. На тот момент что-то об этом я знала, но с трудом в это верила. Решилась сходить скорее от отчаяния. Нашла номер в интернете, созвонилась. Страх, что и говорить, был: боялась осуждения, очень боялась встретить кого-то из знакомых… Сходила на первое занятие, а затем, — что вы думаете — сразу поехала в магазин: я ведь молодец, сделала шаг, значит — могу себе позволить…
Месяца два я ходила на собрания, слушала про программу — и, честно, ничего не понимала. Но затем нашла себе наставника — того человека, который проведет меня по программе…
В результате работы по 12-шаговой программе я обрела свободу от алкоголя. Я не могу ответить, как и почему это работает, но это факт. Я уже два года трезвая. Навела порядок в своей голове. Наладила отношения с родными — многие из них ведь считали меня безнадежной. Сейчас прошлое уже не держит меня. Приятели-собутыльники все отсеялись (так со многими происходит). У меня теперь новый круг общения, новые знакомства. Только сейчас я поняла, что можно встретиться с друзьями и просто посидеть. С кофе и пирожными…
Беседовал Андрей ЧИЖИК
Изображения Depositphotos – иллюстративные
