Очередное путешествие выходного дня привело в Пинск – атмосферный городок на самом юге Беларуси.
Даже на карте Пинск выглядит притягательно. Уютно устроившись на самом юге страны, у слияния Пины и Припяти, город как бы исподлобья поглядывает на происходящее сверху, заманчиво подмигивая «кругляшком» на географической карте. Мол, приезжайте, мне есть что рассказать и показать. Мы поверили и приехали. Побродили по тихим улочкам, заглянули на набережную, вернулись в средневековье и даже пообщались с самым знаменитым полешуком – как называют коренных жителей юга Беларуси.
Один город – два центра
От Бобруйска до Пинска 300 километров. Прямого пассажирского сообщения между двумя городами нет, поезд – тоже не вариант, слишком много пересадок. Единственный быстрый и удобный способ доехать – автомобиль. Сначала по Р55 до Солигорска, потом по Р23 на Микашевичи и уже оттуда по М10 прямиком до Пинска. При комфортных 90 км/ч доезжаешь за четыре часа. В 9.15 выехали, а в половине второго уже заселялись в заранее забронированную «посуточную» квартиру.
Из всех рассмотренных вариантов гостевого жилья «двушка» в пятиэтажном доме на улице Парковой оказалась наиболее оптимальным. Хотя и самым дорогим. Первые две квартиры – за 45 и 50 рублей – «сорвались» на стадии бронирования. За третью просили 60 рублей, взамен пообещали комфорт и уют. Согласились. Но при условии близости к центру. Очевидно, представление о центре города у гостей и жителей отличаются. Нас заселили в крупном жилом районе, почти «спальнике», если к Пинску вообще применимо такое слово. Что ж, решили про себя, зато посмотрим не только фасадную часть города.
Апрельский Пинск благоухает ароматом цветущих садов. Тон задают вишни. Растут они прямо во дворах многоэтажек – в палисадниках и сами по себе. Раскидистые ветви скрыты под белыми цветами, и если бы не аромат и окружающее тепло, кажется, что деревья обильно припорошил снег. А рядом, на липах и каштанах, уже пробивается первая зелень, какая в Бобруйске бывает только на исходе апреля. Вот что юг животворящий делает!
«Ильич», выходящий из реки, и деревянный велосипед
Наш пеший путь лежал до исторического центра. Сердце или, как ныне модно говорить «ядро города», сосредоточено вдоль улицы Ленина и набережной Пины. Обе локации движутся как бы параллельно друг другу, удерживая в своих границах средневековые костелы, пешеходную зону и жилую застройку начала ХХ века.
Знакомство с настоящим Пинском у приезжих начинается с площади. Здесь как минимум две достопримечательности – Иезуитский коллегиум и памятник вождю мирового пролетариата. Обе интересны по-своему. Бронзовый Ильич не доминирует над пространством, а одетый нараспашку шагает размашистой походкой. Словно только-только окунулся в холодные воды Пины.
Не ищите на главной площади Пинска здание городской администрации: его там нет! Этот факт вкупе с монументальным зданием коллегиума иезуитов придает площади исторический флер и лишает ее официоза. «Мэрия», конечно, в Пинске есть, но на набережной, до которой мы еще дойдем.
Приоткрываем дверь массивного трехэтажного здания коллегиума и… попадаем в Музей Белорусского Полесья. За четыре рубля здесь можно не только познакомиться с бытом полешуков, но и увидеть картины классиков русской живописи – Шишкина, Васнецова, Айвазовского. Казалось бы, где Пинск, а где Айвазовский? Но энтузиазм хранителей старины способен связать и не такие далекие понятия. Как рассказала сотрудница галереи, полотна именитых авторов здесь появились в середине 1960-х годов прошлого века – стараниями одного из работников музея. При формировании экспозиции аутентичных артефактов набралось немало, а художественных свидетельств принадлежности Пинска к Российской империи недоставало. Музейный работник поехал в Москву, на прием к тогдашнему министру культуры Фурцевой и убедил «железную леди советской номенклатуры» поделиться экспонатами из столичных запасников.
Географическое положение Пинска столетиями определяло основной промысел местных жителей. Две крупные реки с заболоченными берегами – отличное место для рыболовства. Экспозиция позволяет проследить, как прогрессировала отрасль от века к веку. Тут тебе и лодка-долбленка, сделанная из цельного дерева, и сети, которыми, кажется, за раз можно вычерпать всю рыбу из Пино-припятского междуречья.
Плетение из лозы – еще один народный промысел. Жаль, что почти утраченный. Корзины и вазы из соломы. Для ягод, грибов, зерна. Емкости не только поддерживают нужную температуру, но и оберегают содержимое от грызунов и прочей нечисти.
Кто-то за дарами леса пешком, а кто-то ездил… на деревянном велосипеде. По мне, так это самый необычный экспонат в Музее Полесья. Из древесины тут все – руль, рама, обода. Металлическая только трансмиссия. И то, говорят, новодел.
«Хрущевки» плюс
Скромное обаяние прошлого неотступно следует на всем протяжении прогулки по старому Пинску. И не важно, на сколько десятилетий или веков назад устремляются мысли и взгляды. Центральная площадь города и прилегающие улицы застроены пятиэтажками-хрущевками. Фасады домов играют на солнце не только пастельными тонами, первая скрипка – за дополнительным остеклением, создающим эффект лоджии. Хотите, называйте такое архитектурное решение спорным, мне ближе определение «смелое».
А мы дальше точим штиблеты о брусчатку «пинского Арбата». Не забывая при этом смотреть под ноги.
Декоративный уличный камень время от времени сменяется плиткой-трилинкой. Свое название покрытие получило от Владислава Трилинского – инженера, строившего дороги в Польше и Западной Беларуси. Вместо привычного для того времени булыжника в грунт вбивался бетонный шестиугольник с базальтовыми камнями внутри. Узкие швы между «сотами» делали движение по трилинке максимально комфортным… по меркам вековой давности. Хотя – почему вековой? Несколько километров дороги из Пинска в Столин до сих пор выложены смесью бетона и базальта. Жалоб на качество покрытия в открытых источниках найти не удалось.
Для прогулок по историческому Пинску путеводитель не нужен. Каждый мало-мальски интересный объект снабжен табличкой с краткой информацией: когда, кто, зачем, что было раньше, что стало сейчас. Хочется узнать больше – сканируем QR-код и исследуем предмет глубже.
Город, который надо слышать
А этот артефакт способен рассказать о себе без всяких кодов и поисковиков. Загибая пальцы, он приводит главный аргумент: «Па-першае, я з Пiнска». Даже не знаешь, что возразить. Твое «а я из Бобруйска» позорно меркнет перед хитрым полесским прищуром под соломенно-бронзовой шляпой. Малую архитектурную форму установили в 2017 году, за последующие семь лет она стала одним из символов старого Пинска. Как наш Бобр Самуилович. Палец и нос полешука гости города отполированы до блеска. Мы тоже поддались туристическому искушению.
Между улицей Ленина и набережной расположилась, пожалуй, главная архитектурная достопримечательность города – Собор Вознесения Пресвятой девы Марии. Его деревянную версию начали строить еще в конце XIV века, после собор не раз разрушался, но всякий раз восставал. С 1730 года на высоком берегу Пины возвышается каменный храм. За несколько веков он стал одной из главных действующих католических святынь Беларуси. Здесь проходят службы и звучит орган. Да, Пинск это город, который надо не только видеть, но и слышать!
Пинск, как и Бобруйск, всегда был городом множества конфессий и религий, что, конечно, отразилось на застройке исторической части. В этом плане наши города даже чем-то похожи. Пешеходная часть улицы Ленина изобилует купеческими домами, принадлежавшими представителям другой, но не менее коренной народности наших широт. Тут же, на Ленинской – гимназия, в которой учился первый президент Израиля Хаим Вейцман. Двухэтажное строение с мемориальной доской на двух языках ныне занимает местное управление образования.
Кстати, это не единственный пример использования исторических зданий в современных целях. Еще один – Дворец Бутримовичей. Построенный в 1794 году, он стал первым каменным жилищем в городе. В разное время под его крышей жили три именитых рода Полесья, среди них семья художника, композитора и педагога Наполеона Орды. Теперь здесь семьи не живут, они тут создаются. Во Дворце Бутримовичей работает Пинский городской загс.
Самая полноводная… улица
Совсем другие достопримечательности поджидают туристов на набережной Пины. Стартует от Парка Днепровской Флотилии и бежит наперегонки с рекой почти два километра. И первое, за что цепляется взор – место слияния Пины и Припяти. Природа пошутила и спроектировала русло реки-тезки города таким образом, что это не маленькая Пина впадает в большую Припять, а наоборот. Две реки как бы соприкасаются друг с другом, вступая в неслышный поединок. Побеждает Припять, но Пина просто так не сдается. За устьем река течет еще пару сотню метров по своему аутентичному руслу, со временем превратившимся в запруду.
А с бетонного парапета уже забрасывают удочки первые рыбаки. Улова пока не видно, вместо рыб по водной глади вовсю скользят… ужи. Один из пресмыкающихся вплотную подобрался к набережной, но так и не решился карабкаться по бетонной вертикали. Только вернувшись домой, узнали, что ужи – это тренд Пинска сезона весна-2024.
В субботний вечер на набережной многолюдно. Пенсионеры, пары, детвора. Дорога вдоль реки поделена на пешеходную и велосипедную. Места хватает всем. Гуляя вдоль реки, невольно представляешь, какой могла быть набережная в Бобруйске. Ведь в речном смысле нам повезло гораздо больше чем Пинску. Там река подходит лишь к центральной части города, а дальше скрывается в заболоченной пойме. В Бобруйске же Березина тянется от северной до южной точки города. Как бы предлагает выбрать место для прибрежных прогулок. Но, увы, даже самые «вкусные» с визуально-туристической точки зрения локации, вроде бывших земель ФанДОКа или Бобруйской крепости, пока так и остаются неосвоенными. Очень жаль.
Пина – река хоть и не такая крупная, как Березина, но ее транспортный потенциал город старается использовать по максимуму. Прямо во время нашего променада по реке на всех парах проследовал буксирный теплоход. Вода на Полесье нынче высокая, почему бы не открыть навигацию? Возят по Пине не только грузы. В режиме экскурсий курсируют по реке и пассажирские суда. На простор речной волны отдыхающие отправляются с речного вокзала – деревянного двухэтажного здания, запечатленного на открытках и путеводителях по городу. Речной вокзал цвета морской волны стоит прямо на воде и, говорят, имеет особую энергетику – там мечтают, признаются в любви и загадывают желания. Нашим желанием было… просто увидеть плавучий перрон воочию. Но на зиму его отбуксировали в док, а обратно пока не пришвартовали.
Каменная гимназистка
Путь из открыточного Пинска в Пинск спальный вновь лежал через частный сектор, но уже по другому маршруту. Движимые усталостью и приближающимся дождем, свернули на улицу с говорящим названием Спокойная, где и набрели на тишайшее место в округе – старое христианское кладбище.
Здесь встретили еще одну достопримечательность. Широко известную в узких кругах ценителей истории города над Пиной. Над захоронениями с польскими эпитафиями возвышается каменная скульптура, увенчанная крестом и статуей юной девушки. Судя по форме, гимназистки. «Śpij Luli! … śpij jedyna moja», – гласит едва различимая надпись. Вряд ли она нуждается в переводе.
Сильвия Нелюбович-Тукальская, так звали девочку, прожила короткую жизнь и обрела упокоение в семейной усыпальнице Тукальских. Рядом с родными.
Время не пощадило ребенка при жизни, безжалостным оно оказалось и после смерти девочки. Как удалось узнать из открытых источников, голова и ноги скульптуры были варварски отбиты и ныне, похоже, безнадежно утеряны. А родовой cклеп Тукальских еще долго слыл прибежищем любителей мистики и эзотерики. И лишь недавно живые оставили в покое ушедших.
Из столицы белорусского Полесья мы уезжали воскресным утром. Над спальным районом города разливался малиновый звон православных колоколов, а тишину исторической части Пинска ненавязчиво нарушал звук органа: в Соборе Вознесения Пресвятой девы Марии как раз шла служба. Маленький уютный городок, затаившийся на самом юге страны, прощался на все голоса. Нам же предстоял еще один экскурсионный трип. С заездом в Столин, Давид-Городок, Туров. Но это уже совсем другая история.
Дмитрий СУСЛОВ, фото Александра ЧУГУЕВА
