Пожалуй, самая легендарная улица старого Бобруйска — улица Энгельса, бывшая Инвалидная. Именно с ней связано наибольшее количество колоритных местных легенд, былей и небылиц о прежних жителях, которые почти все были евреями. На этой улице родились и выросли известные люди, в стихах и прозе рассказавшие о ней целому миру. Улице Инвалидной посвящались… не только строки, а целые книги. Вы не читали «Легенды Инвалидной улицы» Эфраима Севелы? А «Вечерний город детства» и роман-дилогию «Стон» Леонида Коваля? Со страниц этих книг открывается прежняя улица Инвалидная.
Какой она была? «Не широкая и не узкая. Как раз такая, как надо. С булыжной мостовой, с земляными тротуарами, кое-где выложенными кирпичами или досками. Вот бежит она перед реб Ицхоком — от Песков до стадиона «Спартак», бежит, цепляясь за штакетники палисадников, без которых нельзя себе представить дом, как брак без шатхна*, как свадьбу без бадхна**» (Л. Коваль, «Стон»).
Когда-то на всей Инвалидной улице можно было насчитать только два каменных одноэтажных дома. «Один, неподалеку от Семеновской, у самой дороги, неказистый, обшарпанный, занимало несколько семей голытьбы, от которой пахло за версту нищетой; другой особнячок, светлый и уютный, пахнущий французскими духами и ладаном, стоял в глубине сада, за глухим забором с дубовыми воротами». (Л. Коваль, «Стон»). В основном жил на улице простой люд, извозчики, сапожники, парикмахеры, плотники, убогие, балаголы…
Бобруйский
цимес
Вот вы знаете, кто такой был бобруйский еврей-балагол? Уважаемый человек! Балаголу нельзя было представить без лошади и фуры, на которую он набрасывал гору центнеровых мешков с мукой или сахаром, укладывал в свои дроги пирамиды кирпичей или бревен.
«Инвалидная улица… Разноязычный говор, крики, пение, плач — звуки жизни, пестрой и теплой, делали ее похожей на старое лоскутное одеяло» (Л. Коваль, «Стон»).
Нет уже старой улицы Инвалидной. Почти забыты известные всем когда-то слова: халястра, плойма, хевра… Что по-еврейски означает семейство. Пожалуй, самое ценное понятие в еврейском лексиконе. На улице Инвалидной изо всех сил заботились о своих многочисленных хеврах. А иногда всей улицей объединялись в одну большую семью для общего доброго дела. Например, как тогда, когда всей улицей готовились и праздновали свадьбу тележечника Шнеера и уборщицы Стефы, работавшей в городской больнице…
Хотите — верьте, хотите — нет, но дети, родившиеся на этой улице, совершенно не знали, что они евреи и говорят по-еврейски. Ведь рядом жили все точно такие же, как они, ходили в синагогу и отмечали Песах. А еврейские заботливые мамаши готовили дома для своей семьи цимес. Осталось в наследство бобруйчанам и кое-что от знаменитой еврейской хитрости, а точнее — предусмотрительного благоразумия, присущей евреям мудрости: не подмажешь — не поедешь…
Черный уголь
Каменки
Но давайте вернемся к истории улицы Инвалидной. Это название она получила в 1876 году. Почему именно Инвалидная? Не подумайте, что здесь сплошь жили инвалиды, калеки и убогие. Но большая доля смысла в таком названии есть. Улица Инвалидная была так названа в честь ветеранов войны 1812 года. «Ветеран, заслуженный человек» — так звучит слово «инвалид» в переводе с французского языка. Хотя… у местных крепких еврейских парней было и другое объяснение названия Инвалидной. Чужие парни с соседних улиц соваться сюда не смели — «была прямая перспектива уйти с Инвалидной улицы действительно инвалидами» (Э. Севела, «Легенды Инвалидной улицы»).
Свое название Инвалидная сохранила до 1925 года, когда была переименована в улицу Энгельса. В годы немецкой оккупации, с 1941-го по июнь 1944-го, к ней временно вернулось прежнее название — Инвалидная, затем снова — имя одного из основоположников марксизма.
В судьбе Инвалидной фашисты оставили и другой след. Трагический. Обитатели Инвалидной, и бедные, и богатые, и острословы, и ворчуны в ноябре 1941-го были расстреляны, навсегда «ушли… в Каменский ров и превратились в уголь». «В одиннадцати километрах от Бобруйска, в Каменке, на месте, где был расстрел, стоят теперь у обелиска урны, наполненные черным углем…» (Л. Коваль, «Стон»).
Сарра, Фаина и Хаим
Что осталось от прежнего колорита легендарной улицы? Ответ на этот вопрос мы отправились искать на улицу Энгельса. Старой застройки, деревянная, одноэтажная, с резными ставнями и наличниками по моде ушедшего века, начинается она от развилки с улицей Октябрьской.
Первый вопрос — встречному почтальону отделения связи № 26 Ирине Александровне Ранцевой. На участке она работает около двух лет, знает всех жителей, вот только евреев здесь теперь не найти. В основном живут молодые семьи белорусов и русских, купившие дома у прежних хозяев.
Восьмилетний Илья Чистобаев, понятно, давней истории помнить не может. Зато отлично знает всех своих нынешних соседей, особенно — ровесников. Главный товарищ у него — сосед дядя Гена Виноградов, с которым они сражаются в шахматы. Дядя Гена очень веселый, с ним никогда не соскучишься. Неподалеку живет и друг-тезка второклассник Илья Кулага. А вот свою подругу Лилю Михакян Илья не видел уже три дня и прилично соскучился. Видно, Лиля очень занята, что на улицу играть не выходит. Девочка ходит в четвертый класс, да к тому же занимается в музыкальной школе, учит английский язык. Вот ее и не дождаться товарищам по играм.
Евгения Евхимовна Лесникова живет на улице Энгельса 22 года. Прежде Евгения Евхимовна слышала, что ее улицу в Бобруйске все величали еврейской. Два десятка лет назад здесь еще жили по соседству две еврейские семьи, а сейчас их дети, внуки — все в Израиле или Америке.
После перекрестка с улицей Бахарова наш путь продолжается по старинной брусчатке, засыпанной гравием. Минуем мастерскую по ремонту автомобилей, частный дом с воротами, хитроумно сооруженными из так называемых карандашей, отходов деревообработки. Затейливо выложены узоры: и дешево, и сердито, и радует глаз.
Дом № 26 особенный. Потемневшие некрашеные бревна указывают на его солидный возраст. В 90-е годы была здесь еврейская школа — ульпан, где взрослые учили подзабытый язык своих дедов и прадедов.
Кроме старых добротных, кое-где заколоченных, нежилых нынче домов, взгляд отмечает и приметы нового времени. Вот возле перекрестка с улицей Карла Маркса ведется по частному сектору природный газ. А вот рядом со старыми некогда добротными еврейскими домами выросли за высокими заборами новые шикарные двухэтажные особняки.
Хозяйка дома № 59 Анна Николаевна Зысковец насчитала уже 36 лет жизни на улице Энгельса. Переехали они сюда с мужем из Кличевского района. Дом покупали у евреев Гуревичей. Теперь Гуревичи все живут в Израиле. Помнит Анна Николаевна их мать Сарру, дочь Олю, ее сестру Фаину. Когда-то давно в руки Анны Николаевны попалась книжечка о Бобруйске, было там написано и об улице Энгельса. Поэтому и название — Инвалидная — для нашей собеседницы хорошо знакомо. А еще знает Анна Николаевна, что где-то неподалеку от прежней Инвалидной протекала небольшая речушка Днепрец.
Анна Николаевна помнит своих прежних соседей. В доме напротив жил раввин. Был он хорошим отзывчивым человеком. Наискосок стоял дом Марии Яковлевны, партизанившей в годы войны в местных лесах. Уехала Мария Яковлевна в Израиль, скучала там, изредка приезжала в родной Бобруйск, всегда заходила навестить соседей. Дом № 42 принадлежал корреспонденту газеты «Камунiст» Гофману. В доме № 40 жил Хаим, он давно перебрался в Израиль.
Культурные люди
Пенсионера Владимира Константиновича Статкевича мы застали за хорошим делом: рядом с домом дочки и зятя он высаживал молодое деревце грецкого ореха. Через несколько лет оно обязательно поднимется и станет плодоносить. Вспомнят тогда деда добрым словом.
Зять Владимира Константиновича — Петр Петрович Петранков — родился и вырос на улице Энгельса.
— Все прежние соседи теперь в Америке, Израиле или Канаде. — Петр Петрович на пальцах перечисляет нам своих друзей, приятелей. — Ципорины уехали в Америку. Миша Агородкин — в Израиле, а раньше считался в Бобруйске классным мастером по ремонту автомобилей. Алик Мац был музыкантом, играл на танцплощадке в парке. А теперь живет в Канаде, в Торонто. Когда-то Алик обещал из Канады всем своим бобруйским друзьям прислать по автомобилю. Так и напишите в газете: помним об этом и ждем…
Жили на улице Энгельса все когда-то единой дружной семьей — русские, белорусы, евреи. Семья словно распалась. Уехали Столины, Гунины, Миша и Леня Магильнеры. Никаких драк на улице Петр Петрович не припомнит. Культурные люди здесь жили. Выходили посидеть по вечерам на лавочках. Прохожий по улице идет — со всеми здоровается, разговаривает. А сейчас — совсем другая жизнь, каждый знает только свое место, свой дом.
Зоя Григорьевна Ковалева поселилась на улице Энгельса в 1986 году. На ее памяти сносили частный сектор, строили нынешние пятиэтажки, где расположены загс, магазин «Аленушка». Дом Зои Григорьевны когда-то принадлежал еврею инвалиду Винокуру, «управдому», отвечавшему за всю улицу. А по соседству жила Ханка, она давно в Израиле.
Как выяснилось, прежнее название Инвалидная и официальная версия, связанная с ветеранами войны 1812 года, известны многим жителям нынешней улицы Энгельса. Бобруйчане — читающий народ, в книгах и прессе с интересом отмечают для себя то, что касается истории их улицы.
Наши рассказчики пытались припомнить и точно указать место возле нынешних ворот парка, где когда-то стоял двухэтажный зеленый барак, возле которого росла ветвистая старая кривая груша, зачаровавшая Леонида Коваля…
От той груши осталась только легенда. Зато теперь на улице Энгельса будет расти молодое деревце ореха, чтобы со временем подняться, окрепнуть и возможно, навеять кому-то уже новые легенды.
Галина ЧИРУК
Фото Александра ЧУГУЕВА