Квартира еще спала, когда тишину ее комнат разбередил долгий дверной звонок. Это соседка – ранняя птаха – спеша на службу в церковь, забежала, чтобы поздравить нас с праздником. Я встал и взглянул в окно: по небу еще ползли вчерашние тучи, но в разрывах уже улыбались щедрые дольки солнца. Пока умывался и завтракал, распогодилось совершенно, и на улицы я выбежал, когда те вовсю были залиты золотистым солнечным соком. Над городом плыл праздник Преображения Господня, Спас на горе, Яблочный Спас.
В августе православные отмечают сразу три Спаса – Медовый, Яблочный и Ореховый. Яблочный – 19 августа – самый главный. Раньше до наступления этого дня нельзя было есть никаких плодов. Лишь после освящения и благословения их разрешалось употреблять в пищу. «Этот древний церковный обычай имеет и назидательное значение, – учат отцы церкви. – Вначале плоды мелки, зелены, незрелы, но по мере развития наливаются соком, созревают. Так и человек — в земной жизни некрасив, греховен, но по мере нравственного развития преображается, проникается светом Божьим, освящается святыми таинствами, духовно созревает. Самый же главный плод – наше духовное преображение».
Не ошибусь, если скажу, что Яблочный Спас – из числа наиболее любимых народом церковных праздников. Ведь человек – сколько бы лет ему ни «стукнуло по паспорту» и каких бы высот он ни достиг – в душе всегда остается ребенком, верящим в чудо, жаждущим священнодействия. И яблочки, освященные по окончании воскресной службы, мы пробуем с тем же трепетом, что и пасхальные куличи и крашенки.
Обходя этим утром бобруйские церкви, я действительно видел в глазах людей предвкушение чего-то радостного и важного. Стоя у крыльца Свято-Георгиевского храма и ожидая, когда отец Геннадий выйдет освятить плоды, я наблюдал за прихожанами, что стекались сюда со всех улочек и ждали своей очереди близ расставленных во дворе столов.
«Интересно, почему женщин в храме всегда больше, чем мужчин? – гадал я, глядя на разноцветье платочков и юбочек, заполонившее двор. – Может, потому, что сильному полу свойственно скрывать свои чувства, в том числе и религиозные?» Но на Спас, казалось, и мужчины раскрылись душой. Не мог сдержать я доброй улыбки, глядя, как здоровенный парень – метра два ростом – с детской упоенностью взгрызается в сочную мякоть «белого налива».
А еще мне показалось, что в среде прихожан нравы стали немного свободнее: из дверей храма то и дело выпархивали девушки в коротких юбках, при полном макияже, с легким подобием «хустачкi» на макушке. Лет двадцать назад суровые «церковные бабушки» и близко бы таких «срамниц» сюда не подпустили. А сегодня – пожалуйста. Или это тоже по случаю праздника?
В Свято-Софийском храме сразу после службы состоялся традиционный Крестный ход к часовне иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость». Настоятеля храма отца Алексия я мысленно называю солнечным батюшкой. С какой бы душевной тяготой ты к нему ни пришел, улыбнется он тебе своим светлым взглядом, обнимет за плечи – и вот уже тягота поблекла. Так было и в минувшее воскресенье – солнышко в небе и солнышко на земле.
– Как ты, Дима? – спросил он у меня после сердечного поздравления.
– Ничего, нормально, – ответил я. – А вы как, отец Алексий?
– Потихоньку приходим в себя, – вздохнул батюшка, и облачко грусти – память о недавней трагедии – пробежало по его светлому взору. Но тут же взяв себя в руки, отец Алексий сообщил мне радостную весть: – А мы 31 августа будем освящать нашу воскресную школу, – и солнце снова лучилось в его глазах.
А мне вспомнился другой Яблочный Спас – семь лет назад я праздновал его на острове Залит, куда ездил к легендарному старцу, отцу Николаю Гурьянову. Накануне праздника старец чувствовал себя неважно и с трудом выходил к паломникам, которых принимал через калиточку. Глаза его смотрели на мир со скорбью.
Но зато в утро Преображения точно свершилось чудо: батюшка вышел к людям – веселый, светлый, будто и впрямь обновленный – и вместе с сотней паломников быстрым шагом – многие даже не поспевали за ним – устремился к храму, стоящему на берегу. И, я помню, людей тогда охватила какая-то странная радость, переплетенная с надеждой: вид девяностолетнего старика, бегущего по земле, как ребенок, наполнял их сердца уверенностью: «Все будет хорошо... у нас тоже все будет хорошо...» С тех пор в душе моей живет радостная вера: «Духовное преображение возможно для каждого человека. Но оно усилием берется».
Дмитрий РАСТАЕВ
Фото Федора ПРОКОПОВА
