«Печенье тебе принесли. Ешь, ешь. Она очень любит сладкое!», — говорит женщина, угощая собаку, которая лежит у нее в ногах. Когда-то она спасла брошенного щенка от верной гибели — его выкинули в плотно завязанном пакете: освободила и выкормила из пипетки. Женщина и собака — пятидесятилетний бомж Лида и десятилетняя полукровка колли Шельма — вместе уже десять лет. У Лиды есть трехкомнатная квартира, но уже 12 лет она живет на улице.…
— Скитаемся по подвалам, спим под балконами, иногда даже в кустах, которые погуще, в них теплее, — рассказывает Лида, привычно устроившись в своем очередном временном жилище: сейчас она и Шельма живут под балконом одной из бобруйских многоэтажек. — Что найдем из съестного, то у нас на обед, что найдем постелить — такая будет кровать.
Глядя, как моя собеседница сноровисто делает самокрутку, спрашиваю:
— Почему оказались на улице?
— Дети выгнали. Не нужна я им, отказались. У меня их трое: сын Мишка и две дочери — Лена и Люда. Вообще должно было быть одиннадцать, но семеро умерли или при родах, или в младенчестве, был один выкидыш.
Шельма начинает скулить и вздрагивать, Лида накрывает ее пальто.
— Беременная она, вот на днях родить должна. Два раза приносила мне по восемь щенят. Я их выкармливала, а потом раздавала. Сейчас родит, и опять пристраивать буду! Очень за нее волнуюсь. Сама есть не буду — ей отдам. Шельма одна меня никогда не предавала и не предаст.
— Лида, а что с детьми? Почему так получилось?
— Мишка сейчас в Москве на заработках. Красивый он, высокий. А девчонки в Бобруйске. Сын-то меня заберет, когда вернется. А дочери сказали, если перепишу на них квартиру, тогда пустят и отдадут документы. Я уже могла бы получать пенсию как многодетная мать, но без паспорта и трудовой не оформить. Стажа у меня 28 лет.
Трудовая биография у Лиды небогатая: швея-мотористка на фабрике, кухонная рабочая в детском саду и кафе. Уже около 13 лет она нигде официально не работает.
— Без документов никто не возьмет. Один раз неофициально три недели за дворника отработала, так мне 50 тысяч только заплатили. А так я ежедневно зарабатываю 70–80 тысяч.
— Как зарабатываете, просите?
— Никогда не просила. Собираю и сдаю макулатуру, бутылки, лом.
— Почему дети так с вами поступили?
— Два пожара было в квартире. Один раз дочка виновата, но я на себя взяла, ей тогда всего 16 было. Второй раз я окурок бросила на балкон, а там керосин и краска стояли. Потом суд был по этим двум случаям. Дочери от меня публично отказались, один сын сказал, что я его мать и останусь ею навсегда, но сына посадили, и дочери меня выгнали.
— Сын за что сидел?
— Разбойное нападение. Не он один был виноват, но всю вину взял на себя. Сказал, что за групповое дадут больше. В итоге — девять лет. Когда вышел, сразу нашел меня. Звал в квартиру вернуться, но я не пошла. Миша уехал в Москву, мне без него дома делать нечего — дочери опять выгонят! А квартиру я на них не перепишу, только на Мишу.
— Когда сын вернуться должен из Москвы?
— В начале апреля. У меня день рождения 18‑го. Должен найти меня. Сказал, что подарит букет цветов. Он перед отъездом просил, чтобы я жила и ждала его.
— О жизни дочерей что-нибудь знаете?
— Люда замужем за военным. Приобрели квартиру. Двое сыновей. Лена развелась, все ищет кого побогаче. У нее девочка и мальчик. Мне видеться с внуками нельзя. Девчонки на улице со мной не здороваются, отворачиваются и переходят на другую сторону. Обидно, слезы наворачиваются. Да, их мать — бомж, но поздороваться же можно.
— Выпиваете?
— Когда холодно на улице, без этого нельзя, а так 100 грамм выпил — и можно спать.
Сейчас Лида живет ожиданием встречи с сыном: «Миша сказал, что приедет и купит домик. Мне много не надо, лишь бы крыша была над головой, топить дровами буду. На сына и квартиру оформлю, когда вернется. Сама смогу пенсию получать, — женщина погладила собаку. — И Шельма будет со мной...».
Елена САДОВСКАЯ
Фото Виктора ШЕЙКИНА
