Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Век двадцатый и пришедший ему на смену двадцать первый заметно скорректировали старую толстовскую формулу. Нет, первая ее часть все так же актуальна, а вот вторая… Различия между ячейками общества, где счастье давно не живет, тоже понемногу стираются. В этом мы убедились в ходе недавнего рейда, организованного отделом милиции Первомайского района УВД Бобруйского горисполкома и приуроченного к республиканской акции «Дом без насилия».
Адрес первый
…Среда. Вечер. Даманский. Участковый инспектор милиции Кирилл Руссу по-хозяйски открывает подъездную дверь девятиэтажки на улице Рокоссовского, 72. В руках милиционера список адресов семей, где понятие «насилие» стало неотъемлемой составляющей.
«Подождите, только сигарету затушу». Женщина в возрасте «слегка за 50» с порога поняла, по какому поводу к ней пожаловали. Давясь кашлем, она как на духу рассказывает нам о своей беде. Всему виной сын, 23 лет отроду. Не работает, выпивает. А как выпьет — сразу кровь закипает. Вот и попадает мать под горячую руку ребенка-переростка. Но женщина, по ее словам, на дитё не в обиде. С кем не бывает?
Через открытую дверь видна обстановка квартиры: красный линолеум, лежащий здесь, кажется, с момента постройки дома, засаленные дверные косяки, спальный гарнитур «Чародейка» — советский ответ «Икее».
— А где он сейчас? — спрашивает участковый. — Нам бы с ним поговорить.
— Откуда ж я знаю, — пожимает плечами мать. — Несколько дней как ушел, а куда, не сказал.
По интонации и общему тону разговора не скажешь, что женщина сильно опечалена отсутствием отпрыска. Ушел, и ладно. Дома тише будет.
«Типичная история», — уже на выходе с горечью констатирует специалист по социальной работе ТЦСОН Первомайского района Оксана Кайтанова. И поясняет: «Семейное насилие — это не только конфликты между мужем и женой. Заметно участились случаи, когда дети поднимают руку на родителей. Только с начала этого года трое пожилых жителей района были вынуждены искать спасение в кризисной комнате, открытой на базе нашего центра. Причем двое из троих — мужчины».
В кризисной комнате человек может находиться до 10 дней. Исключительно на самообеспечении. В случае необходимости этот срок может быть продлен. Все это время с обидчиком работает милиция. Как работает? Да по-всякому! Когда уговорами, когда угрозами, когда водворением в изолятор временного содержания. Последний вариант — наиболее реальная перспектива для следующего адресата.
Адрес второй
Та же улица Рокоссовского, соседний дом. На стук обитую шпоном дверь открыла пожилая женщина. Следовавший по коридору мужчина вдруг резко изменил маршрут и скрылся в кухне. Участковый инспектор на него даже не посмотрел. Не он тут возмутитель спокойствия. Причина семейных скандалов — 63‑летний муж, отец и дедушка. В силу возраста кормильцем его уже не назовешь.
— Он и раньше если зарабатывал что, так все сразу пропивал, — разводит руками его супруга. — В ЛТП даже был.
Сама женщина трудится в ОАО «Белшина». Хотя уже давно перешагнула 55‑летний рубеж. Сверстницы на лавочках пока подождут — надо деньги зарабатывать. Других трудящихся в семье нет. 36‑летняя дочь находится в поиске. То ли себя, то ли работы. По словам женщины, у нее целый букет профессий: от швеи до продавца, но работодатели пока никак не вдохновляются и не спешат по достоинству оценить ее профессионализм. Возможно, всему виной неоднократные приводы в милицию за нахождение в общественных местах в состоянии алкогольного опьянения.
Последние несколько дней в семье мир и покой. Пожилой смутьян уехал в деревню к матери. Кажется, возвращения его тут совсем не ждут. В одну из комнат ведет железная дверь, она распахнута настежь.
— А что делать? — видя наше удивление по поводу нового слова в интерьер-дизайне, вздыхает трудящаяся пенсионерка — Только за ней и спасаемся. Все остальные двери и замки поломаны и вырваны.
Свидетелем семейных ссор регулярно становится 12‑летняя девочка. Внучка зачинщика ссор и дочь разбитной мамаши. На момент нашего визита девочка была в школе.
— Ребенок давно находится в социально-опасном положении? — интересуется педагог-психолог Наталья Бионенко.
— Никогда не находилась, — отвечает нетрудоустроенная мать. — Нормальный ребенок, зачем на учет ставить?
Если это не социально-опасное положение, то что тогда считать таковым? Будущее этой семьи представляется таким же тусклым, как свет лампы в здешней прихожей. О разводе со своим горе-супругом пожилая шинница даже и не помышляет:
— Ну разведемся, а дальше что? Где нам жить? Думаете, много желающих найдется разменять нашу «двушку» на две однокомнатные? А доплату взять негде. Сами все видите.
Адрес третий
Последний адрес — улица Орджоникидзе, 44 — оказался самым благополучным. Нам открыла пожилая бобруйчанка.
— У нас уже давно все тихо. Некому скандалить. Сын с невесткой разошлись и уехали в Россию на заработки. Каждый — к себе. А мне вот внука оставили.
По словам бабушки, мальчик растет абсолютно тихим и спокойным. Не чета родителям. Домой приходит вовремя, а если где и задерживается, то обязательно сообщает. Да и учится, по словам бабушки, хорошо. Вот только о родителях вспоминает все реже и реже…
Эффективной меры против домашнего насилия общество пока не выработало — это признают все специалисты. У каждой из служб свое видение выхода из ситуации. В одном едины и милиционер, и психолог, и социальный работник: жертвы семейного насилия не должны молчать.
«Больше всего домашние тираны боятся огласки, — говорит социальный работник Оксана Кайтанова. — Поэтому даже единичный факт применения силы не должен замалчиваться. На базе нашего центра работает специальный кризисный телефон. Позвонив по номеру 72–73–77, любой житель района, да и города, может рассчитывать на помощь в решении своей проблемы. Каждый будет услышан!».
Дмитрий СУСЛОВ
Фото Виктора ШЕЙКИНА
