5 октября нынешнего года сотрудники уголовного розыска УВД Бобруйского горисполкома вместе с коллегами в других городах страны принимали поздравления по случаю 100‑летнего юбилея службы.
В списке сотрудников горотдела, которые по случаю праздника получили награды, была лишь одна девушка: знак отличия «За прафесiйныя поспехi» вручили работнику отдела уголовного розыска УВД Бобруйского горисполкома Наталье АВРАМЧИК.
«Девушка в форме — это стильно»
— Нет, в детстве я точно не мечтала работать в милиции. Как многие девочки, хотела стать или учительницей, или актрисой. Только в 11‑м классе я стала рассматривать возможность поступления на юридический факультет. Сначала, правда, собиралась в гражданский вуз. Но затем узнала о наборе в Академию МВД и заинтересовалась. Поначалу, скажем так, смотрела неглубоко: просто считала, что девушка в форме — это очень стильно. Только по ходу обучения интерес стал уже более предметным.
В нашей семье я первый сотрудник милиции. Как родители отнеслись к моему выбору? Мама поддержала с самого начала, а вот папа… Он вроде бы и не сказал слова «против», но и без этого дал понять, что от такой перспективы не в восторге. Просто считал, как и многие, что не женское это дело…
Территория поиска — полконтинента
— Я работаю в отделении разыскной работы, специализируюсь на розыске пропавших без вести. Мое первое дело? Это смотря какое из них считать первым. Поначалу, понятно, я работала в основном в связке с более опытными сотрудниками, и только затем стала более «автономной». Из первых «самостоятельных» дел помню, как удалось найти человека, который уехал на заработки в Россию, пропал, а через несколько лет отыскался в Южной Осетии. Он мне много чего порассказал потом — о том, как попал по сути в рабство, как бежал…
Уехавший на работу в Россию бобруйчанин несколько месяцев жил на остановке общественного транспорта
Розыск пропавших гастарбайтеров — это приличная часть нашей работы. Москва и Санкт-Петербург с областями — вот регионы, где чаще всего пропадают бобруйчане. Нередко эти истории бывают с продолжениями, вследствие которых люди, пропавшие в Москве, находятся, скажем, в Дагестане. Они рассказывают нам самые жуткие истории — о работе на кирпичных заводах на положении рабов, о побегах, о долгой дороге домой (иногда они проходят пешком сотни километров). Еще вот история из недавних: уехавший на работу в Россию бобруйчанин был обнаружен в Севастополе, последние несколько месяцев он жил… на остановке общественного транспорта — сидел там с табличкой «Помогите уехать домой».
В большинстве своем наши земляки теряются на российских просторах до Урала. Хотя мы сейчас ищем и несколько человек, которые пропали в Сибири. Пропавших в странах дальнего зарубежья на данный момент в базе нет. Сейчас у меня в работе около 40 дел, география пропаж в них — Россия, Украина и Беларусь.
Если с российскими коллегами у нас налажено неплохое взаимодействие, то вот с Украиной нынче посложнее. Правда, сейчас и на работу туда уже не едут. Не было в Бобруйске и сигналов о пропаже человека вследствие боевых действий на юго-востоке. Не так давно мой коллега искал человека, пропавшего на Донбассе, но, как выяснилось, эта история никак не была связана с войной.
«Он где-то рядом»
— Пропавших и отыскавшихся в пределах Беларуси можно условно разделить на несколько категорий. Самая многочисленная: мужчины, которые ушли в банальный запой и исчезли на несколько дней, а то и недель. Уходят из дома люди, имеющие психические заболевания. Иногда так же поступают люди, которые собираются свести счеты с жизнью. С 20 сентября мы искали 51‑летнего мужчину. С учетом его характеристик версия о возможном самоубийстве была не приоритетной, но 11 октября местный житель обнаружил его возле фандоковского моста — он повесился…
В чем-то мне проще, чем мужчинам: обитатели притонов видят девочку — и стараются не материться и не хамить
Ну и самые, пожалуй, анекдотичные ситуации: пропавший муж, по которому плачет и убивается жена, находится в другой квартире или в другом городе у… другой женщины. По закону мы в таком случае не имеем права сообщать жене причину пропажи. Просто говорим: «Спросите сами у мужа»…
Но — в отдельно взятом случае возможно все что угодно. Когда пропал житель центра города — пожилой пьяница с кучей судимостей, — все уверяли нас, что дальше нескольких кварталов от дома он никогда не отходит. А отыскался в Питере — туда его завезли на работу цыгане.
Притоны и стрельба «на спор»
— Да, по долгу службы порой приходится посещать такие места или встречаться с такими людьми, что… Привыкнуть к такому, по-моему, просто невозможно. Можно лишь сказать себе: «Я — сотрудник милиции, это моя работа». По злачным местам я, как правило, хожу не одна, а с коллегами-мужчинами. Но хочу сказать, что в чем-то мне проще: обитатели притонов видят девочку — и стараются не материться и не хамить.
После недавних событий в Брестской области, когда был убит милиционер, все оперативные работники криминальной милиции должны носить оружие. Доставать пистолет из кобуры мне, к счастью, пока не приходилось. Вообще — надеюсь, что моим основным «оружием» останется блокнот. Но со стрельбой у меня все нормально,. Еще в Академии я стреляла неплохо, да и сейчас на стрельбище выполняю нормативы. Иногда перед стрельбами даже заключаем пари с коллегами — на мороженое.
Коллектив у нас хороший, и приняли меня отлично. Хоть некоторые и считали, что девушке не место в угрозыске, и лучше бы мне поискать местечко поспокойнее, но таких было немного. Самой поначалу трудновато было: коллектив сплошь мужской, все в основном старше меня. Но сейчас в этом плане никаких проблем. Больше того — я считаю: если есть в угрозыске работа, которая подходит девушке, то это как раз та, которой я занимаюсь сейчас.
Андрей ЧИЖИК
Фото Виктора ШЕЙКИНА
