Наш собеседник Геннадий РАБКИН родился в Бобруйске и до сих пор продолжает с гордостью называть себя бобруйчанином, хоть и живет уже четверть века в США. На днях он снова приехал в родной город — повидаться с друзьями-земляками, походить по знакомым с детства улицам. А заодно узнать, как продвигается дело с воплощением в жизнь его идеи — установкой памятника Эфраиму Севеле. Кое-что об этом проекте «Коммерческий курьер» уже писал, поэтому нам было интересно побеседовать с человеком, давшим этой идее старт. Но беседа в итоге получилась гораздо более содержательной…
— Как и когда вы впервые узнали об Эфраиме Севеле?
— Недавно и случайно: просто прочел в интернете статью о нем. После нее прочитал книгу «Легенды Инвалидной улицы». Мне было очень интересно — я ведь жил совсем рядом, на Московской, учился в 19-й школе. Стал знакомиться с его творчеством: прочел вторую книгу, третью, к тому же узнавал детали его биографии. Личность действительно неординарная…
Однажды я рассказал обо всем, что узнал, еще одному бобруйчанину — Феликсу Цупруну, который сейчас живет в Лос-Анджелесе. Это мой старый друг, мы еще с детского сада с ним знакомы. Он поддержал меня в том, что было бы правильно, чтобы о Севеле знали как можно больше бобруйчан. А самый простой способ сделать это — поставить памятник. Мы поговорили на этот счет с еще одним моим другом, Александром Преснецовым. Ему идея тоже понравилась. Сошлись на том, что мы предоставим деньги на памятник, а Александр решит все вопросы в Бобруйске в плане организации.
Один из макетов памятника Эфраиму Севеле
— Были ли у вас идеи, пожелания насчет внешнего облика памятника?
— Феликсу Цупруну очень понравилось одно фото Севелы, и его мы решили взять за основу. Сначала предполагали, что будет сделан барельеф, но затем решили: скульптура все-таки лучше. Александр Преснецов нашел скульптора Ивана Данильченко и сказал ему: «Иван, мы не знаем, что у тебя получится, но есть одна просьба: должно получиться красиво». Иван вскоре показал нам макет, который понравился всем: скульптура Севелы у киноаппарата, на котором сидит попугай. Почему попугай, спросите? А у него есть фильм с таким названием. Думаю, бобруйчанам новый памятник понравится. Установлен он будет у кинотеатра «Товарищ», город подготовит площадку, а открытие его планируется в этом году.
— Уезжая в другие края и страны, одни решительно рвут связи с исторической родиной, а другие не забывают свои корни ни за что и никогда…
— Я как раз из вторых. Наш Бобруйск — уникальный город, так исторически сложилось, так есть и так, надеюсь, будет. Бобруйчане — это особые люди, это как отдельная нация, это диагноз. Бобруйчанин — это навсегда, даже если он живет не в Бобруйске. У меня много друзей и знакомых бобруйчан из США, Израиля, Европы, Австралии — мы постоянно на связи, а по возможности встречаемся. Вот скоро, 15 мая, соберемся на большом корабле «Oasis of the Sea», который отправится из Майами в тур по Карибам. Должны собраться человек 25. Несколько лет назад ездили по Скандинавии…
— Насколько я понимаю, в вашу компанию входят люди, достигшие, скажем так, определенного статуса…
— Вы про корабль? Я вас уверяю: чтобы совершить такую поездку, какой-то особый статус не нужен.
— А вообще — что для вас понятие «успешность»?
— Здесь каждый определяет для себя. Вот скажите, например: водитель школьного автобуса в США — это успешный человек? Звучит вроде бы не так громко, как «бизнесмен», но это человек, который имеет дом, машину и может содержать семью. У меня несколько таких знакомых. А еще некоторая переоценка ценностей происходит с возрастом. В молодости хочется зарабатывать больше. Чтобы больше зарабатывать — надо, соответственно, больше работать… Америка — это страна эмигрантов. Поэтому приезжих там принимают хорошо. В том случае, если ты хочешь и умеешь работать, причем работать много… Вообще в этой стране хорошо жить и бедным, и богатым. Бедным — потому, что государство им помогает, а богатым… Ну, богатым везде хорошо.
— В Европе сейчас все острее встает целый ряд проблем, связанных с эмиграцией. Как в этом плане обстоят дела в США?
— В США более жесткая политика в отношении приезжих. И я поддерживаю республиканскую партию в том, что к этому вопросу следует подходить еще жестче: принимать только тех, кто хочет работать. Для того, чтобы чего-то достичь, я после приезда в США работал по 17–18 часов в сутки. Начинал рабочим на фабрике дешевой мебели — работал с маятниковой пилой. Помню, что из 95 рабочих фабрики были только двое белых — включая меня… Сейчас у меня свой бизнес. Но я вообще-то о том, что теперь для меня важнее не деньги.
Геннадий Рабкин, Михаил Тобак, Феликс Цупрун, Геннадий Догар, Евгений Нудель, Александр Преснецов и Вячеслав Цупрун в Майами
— А что же?
— Здоровье. И простые семейные радости. У меня недавно внучка родилась, я очень рад. А деньги… Знаете, это как в магазине: есть 300 сортов колбасы, разница в стоимости — в разы разнится, вот и выбираешь исходя из своих возможностей и вкуса.
— Кстати, а есть в американских магазинах белорусские товары?
— И белорусские, и российские, и украинские. Я постоянно покупаю соусы и консервацию от АВС. Очень люблю пшенную кашу — всегда беру нашу или украинскую. Украинский шоколад мне нравится, он не хуже, чем швейцарский.
— А бобруйский зефир за океаном есть?
— Есть. Но пока он туда прибывает, теряет свежесть. Настоящий бобруйский зефир можно кушать только в Бобруйске.
Андрей ЧИЖИК
Фото Виктора ШЕЙКИНА
и из архива Геннадия Рабкина
