Бобруйский межрайонный отдел Следственного комитета РБ отметил свой первый серьезный день рождения. Пять лет прошло с момента его создания. За это время и сам комитет, и его региональный отдел не только доказали свою жизнеспособность, но и внесли значительный вклад в дело укрепления общественной безопасности.
В преддверии знаменательной даты мы побеседовали с заместителем начальника Бобруйского межрайонного отдела Следственного комитета Республики Беларусь подполковником юстиции Дмитрием Александровичем Свиридовым. Задумывалось праздничное интервью, а получилось… С учетом специфики работы ведомства оно от этого ничуть не проиграло.
— Дмитрий Александрович, пять лет — срок пусть небольшой, но знаковый. Принято подводить некоторые итоги. Не будем отступать от традиции…
— Еще на стадии создания перед Следственным комитетом стояла задача стать структурой, способной проводить независимые расследования и принимать объективные решения. С учетом материалов и обстоятельств конкретного уголовного дела. Считаю, что эта задача полностью выполнена. Но это не значит, что надо успокаиваться и почивать на лаврах. Сейчас только в нашем отделе находится в производстве более 400 дел. Часть из них относится к так называемым «лицевым» — то есть там установлены подозреваемые, вторая часть — фактовые. В таких делах только предстоит установить и изобличить потенциальных фигурантов. Также мы рассматриваем материалы, которые относятся исключительно к нашей компетенции: по фактам смертей граждан, жалобы на неправомерные действия сотрудников милиции.
— Отделение, которое вы возглавляете, специализируется на расследовании тяжких и особо тяжких преступлений, а также ведет дела, совершенные в Бобруйском районе. Сколько уголовных дел вы сейчас расследуете и какова их специфика?
— На стадии расследования у нас сейчас порядка 100 уголовных дел. Пятая их часть относится к преступлениям против личности — убийства, изнасилования, тяжкие телесные повреждения. Оставшиеся 60 процентов — это кражи. Раскрытые и нераскрытые. Почти все они были совершены на территории Бобруйского района. Еще 20 процентов относятся на долю иных преступлений.
— Раз уж вы курируете самое «жесткое» направление, то не могу не спросить о ходе расследования наиболее громких дел последнего времени: убийство мужчины, чьи останки были найдены в реке Березине, жестокое нападение на семью на улице Розы Люксембург, нанесение множественных ножевых ранений, приведших к смерти молодого человека в лесопосадке на улице Лынькова.
— Первое уголовное дело, о котором вы сказали, пока не раскрыто, однако личность убитого уже установлена. Сейчас дело передано на дальнейшее расследование в наше областное управление. Нераскрытым пока остается и убийство женщины, тело которой было обнаружено у деревни Калинино. По подозрению в совершении преступления были задержаны несколько человек, однако доказать их причастность не удалось.
Что касается убийства в лесопосадке на улице Лынькова… Сейчас его расследует наше областное управление. Но мы вели это дело с начального этапа, я лично выезжал на осмотр места преступления. Всех подробностей в интересах следствия я вам не сообщу. Могу лишь сказать, что есть подозреваемый, он задержан. Объединительным моментом всех этих трех дел является то, что они не относятся к так называемой бытовухе. Бытовые убийства как раз таки расследуются быстро. В большинстве случаев там все предельно ясно: дом, семья, злоупотребление спиртным. Эти же убийства, вероятно, хоть и связаны с «употреблением», но в основе их лежат иные мотивы. Взяться за нож, топор и просто опустить тяжелый кулак может человек, находящийся с жертвой в дружеских отношениях. Одно неловкое слово, помноженное на подогретые алкоголем эмоции, — и вот результат.
— Но ведь разбой с убийством на улице Р. Люксембург имеет под собой вполне трезвую подоплеку…
— Это убийство из корыстных побуждений. Злоумышленники проникли в дом с целью завладения имуществом и в процессе выяснения его местонахождения нанесли одному из потерпевших телесные повреждения, несовместимые с жизнью. Это дело сейчас также находится на стадии расследования.
— Удалось ли задержать подозреваемых в совершении данного преступления?
— Давайте дождемся результатов расследования.
— Дмитрий Александрович, криминалитет активно использует в своих целях достижения научно-технической мысли. А что вы можете ему противопоставить? Какие технологии и наработки вы взяли к себе на службу?
— В этом плане у нас есть даже негласное соперничество с нашими «подопечными». И чтобы его выиграть, приходится действовать на опережение. Технологии далеко продвинулись в плане установления следов преступника.
— Мобильный телефон?
— Не только. Генотипоскопические экспертизы очень помогают. При наличии биологического материала можно раскрывать и дела прошлых лет. Химические реактивы позволяют выделить геном человека из любого биоматериала, в любом, даже самом минимальном его количестве.
— А легко ли расследовать хищения денежных средств с использованием пластиковых карточек?
— Сейчас выработан целый алгоритм расследования таких дел, и раскрыть их не составляет особого труда. Главное — знать, куда направлять запросы и какую информацию затребовать. Хотя этот вопрос лежит не только в технической плоскости, но и в законодательной. Если раньше для регистрации электронного кошелька достаточно было имени, как правило, вымышленного, то ныне, по закону, без паспортных данных человек не сможет завести виртуальный кошелек.
— Много копий в свое время было сломано вокруг всеобщего дактилоскопирования населения. Помогла ли вам «коллекция пальчиков» в расследовании преступлений?
— Приведу только одну цифру. При обнаружении отпечатков пальцев на месте преступления более чем в 90 процентах случаев у «пальчиков» находится хозяин.
— Бытует такое мнение, что если тяжкое преступление не удалось раскрыть по горячим следам, то в дальнейшем распутать его будет очень сложно. Это так?
— Это касается не только тяжких преступлений. Та же кража денег. Если она совершена накануне, можно найти и опросить людей, которые что-то видели или слышали. Да и подозреваемый не всегда будет тратить сразу всю сумму. Но человеческая память коротка. Хватает нескольких месяцев, чтобы из нее безвозвратно стерлись обстоятельства того или иного события. Не говоря уже о мелких деталях, которые зачастую оказываются решающими.
— Дмитрий Александрович, входит ли в компетенцию СК такой вопрос, как избрание меры пресечения в отношении подозреваемого? Спрашиваю, потому что были случаи, когда человека, отсидевшего в СИЗО, суд полностью оправдывал. А время и здоровье безвозвратно утрачены. Не говоря уже про моральный аспект.
— Решение об избрании меры пресечения принимает следователь, ведущий дело. Прежде всего учитываются два фактора: степень общественной опасности преступления и личность подозреваемого. Если идет речь не о тяжком правонарушении, то следователю ничего не мешает использовать подписку о невыезде, поручительство, залог. Последний вариант, к слову, сейчас получил широкое распространение.
— И под какие же суммы выпускают подозреваемых?
— Нижний порог установлен в размере 100 базовых величин, верхний не ограничен. И еще, что касается заключения под стражу. Тем людям, в отношении которых избирается данная мера пресечения, суд, как правило, назначает реальные сроки лишения свободы. И даже если это, скажем, арест сроком на три-четыре месяца, человек успевает отбыть его в СИЗО, пока идет расследование и рассмотрение дела в суде.
— Ну ведь нельзя исключать и полного оправдания в суде.
— За время работы нашего отдела случаев, когда человек находился бы в изоляторе, а потом суд его оправдал, не было.
— Все мы помним эпизод из фильма «Место встречи изменить нельзя», когда Глеб Жеглов подбрасывает кошелек вору-карманнику или держит в тюрьме человека, зная о его непричастности к убийству. По-вашему, как далеко может зайти оперативный сотрудник ради раскрытия преступления? Ведь не всегда же подозреваемого можно вывести на чистую воду законным путем…
— А других путей у нас и нет. Мы действуем только в правовом поле, никаких «подбросов» и прочих незаконных действий с нашей стороны нет, не было и не будет. Другое дело, есть такое понятие, как оперативная смекалка. Мы можем сказать человеку, что у нас есть определенные улики или чьи-то показания. И зачастую это работает. Человек становится более разговорчивым и охотнее идет на сотрудничество со следствием. Немаловажную роль играет и психологический контакт между следователем и лицом, причастным к делу. Важно расположить человека к себе. Не вижу в этом ничего противозаконного.
В преддверии праздничной даты хочу поздравить всех своих коллег. Счастья, здоровья, благополучия! А учитывая график нашей работы, хочу еще пожелать вовремя приходить домой и больше времени проводить со своими родными и близкими.
Дмитрий СУСЛОВ
Фото автора
