Когда пишешь о таких людях, то словно сам загораешься их внутренним светом. Мы приехали в деревню Ковали для подготовки другого материала, но, познакомившись с Владимиром Викторовичем Камаем, поняли — не написать о нем просто нельзя. У этого человека очень сильный характер, который не сломала сложная судьба. Но при этом Владимир Викторович по-деревенски простой, добродушный и открытый человек, рачительный хозяин, настоящий мужчина.
Пусть он сам расскажет о своих жизненных перипетиях…
О потере и болезни
— Шестнадцать лет назад нашего сына убили. Трудно передать тот шок, который мы испытали с супругой. Как выяснилось позже, на нервной почве у меня начался сахарный диабет. Я не догадывался об этом: такую болезнь не распознаешь мгновенно, да и не до того было. Мы просто пытались с женой как-то выжить после огромной потери…
Роковой случайностью для меня стал небольшой ушиб пальца на ноге. Кто обращает внимание на то, что задел пальцем ножку стола? Ну, думаю, болит и болит. Когда опомнился, что нога почему-то болит уже долго и все сильнее и сильнее, было поздно. Как мы потом узнали, сахарный диабет не давал зажить ране, и началось осложнение. Приехал в больницу, а мне словно обухом по голове: «Гангрена! Ногу нужно отрезать!».
Как выбраться из погреба?
— Я калека? Я калека! Как возвращаться домой из больницы? Это очень страшно! Как теперь жить? Был инженером-механиком, а стал… Мне даже из дома было самому не выйти… Да что там, даже ухаживать толком сам за собой не мог. Как теперь быть? Что делать? Я забирался в погреб, прятался там и пил. Жена меня потом еле могла оттуда достать. А я на следующий день опять в погреб… Мне ничего не хотелось, жить не хотелось… Погреб был не только снаружи, но и внутри, понимаете?
Я чувствовал, что могу сломаться и пытался схватиться за соломинку, пытался понять, чем я могу заняться и чем быть полезным. Я долго к этому шел. Мой дед Макар вырезал по дереву. Между прочим, у него тоже не было ноги — травма Великой Отечественной. И я подумал, почему бы мне тоже не попробовать делать что-нибудь из дерева?
Внутри резной шкатулки
Мы с фотокорреспондентом открываем дверь дома Владимира Викторовича и, ахнув, проходим в комнаты. Дверь закрывается, и мы словно оказываемся внутри резной шкатулочки. Стены, обитые темным деревом, искусные шкаф, комод, туалетный столик с витиеватыми узорами на дверцах, много зеркал, каждое из которых «одето» в замысловатую резную раму разных оттенков дерева. Фигурные деревянные дверные ручки, корабельные штурвалы, прикрепленные к стенам, и множество других деталей, от которых разбегаются глаза. Каждый метр можно разглядывать и находить новые и новые подробности, с любовью вырезанные руками мастера. Здесь взгляд выхватывает несколько грибков, выросших среди очередного узора на зеркале, там пробегает по дверному косяку деревянная куница… А это, кажется, пташка?
— Как вы все это придумали? — восхищенно выдыхаем мы. — Много времени ушло на замысел, работу?
— Просто это показалось красивым. Вырезаю я три с половиной года. Но вы ведь только одну комнату увидели, пройдемте дальше, — улыбается хозяин.
Главная изюминка кухни — камин, и надо ли говорить, что он украшен многочисленными полочками и статуэтками? На стенах картины в нарядных деревянных рамах. Кухонная утварь, конечно, резная. В гостиной и других комнатах также обилие деревянной красоты. Столики и тумбочки, подставки под цветы и подсвечники, даже рукоятки необычного оружия. Настоящий музей деревянных изделий!
Весь дом словно в кружевах — в замысловатых деревянных узорах. Если Хозяйка медной горы была лишь героиней сказок, то наш Хозяин кружевного дома самый настоящий. И чудеса умеет творить тоже: чего стоит только танк, придуманный Владимиром Викторовичем, вырезанный и собранный его руками из деревянных деталей без единого гвоздя!
— Я сделал этот танк за два дня. Это я так незапланированно решил поучаствовать в Глушанском хуторке, — говорит мастер. — Жюри отметило мою работу дипломом.
— Они, кстати, очень удивились, когда за наградой вышла я вместо мужа, — с восхищением смотрит на мужа его преданная супруга Валентина Александровна. — «Как?! Он инвалид первой группы и не сможет подойти? Такое чудо смог смастерить инвалид?». Раньше, возможно, такое услышать было даже обидно, а сейчас мы над такими высказываниями смеемся. Мой муж и не такое может сделать!
Можно ли вылечить душу?
Владимир Викторович проводит нас по своему подворью и с гордостью распахивает одну дверь за другой. Тут он устроил себе мастерскую с фрезерным и сверлильно-долбежным станками, здесь — мастерскую со строгальным, токарным и копировальным станками. Вот разделочный станок, а вот склад готовых и полуготовых изделий.
— Выберите себе что-нибудь на память, — предлагает нам Владимир Викторович и делает широкий жест рукой.
На встречное предложение о том, чтобы какое-нибудь изделие мы купили, наш собеседник вежливо отказывается:
— Я не продаю свои вещи. Я вылечил любимым делом свою душу, как теперь такое продавать? Это делалось для души и отдается от души. Конечно, можно было бы организовать такой бизнес, но я не хочу. К тому же пришлось бы цены поставить довольно высокие — это ведь ручная работа. Мне кажется, мало было бы покупателей. Да и материал мне не просто найти: хорошее дерево, опять же, дорого стоит. К тому же мне еще так много нужно сделать для собственного дома! У меня столько задумок! Баня с бассейном уже почти построены, еще нужна мебель и украшения. А чтобы пополнялся семейный бюджет, я построил небольшое открытое кафе рядом с домом. Жена торгует в продуктовом магазинчике здесь же.
Выходили мы от Владимира Викторовича со светом в душе и резными подсвечниками в руках.
— Главное, перестать себя жалеть и просто делать работу, которую любишь, — напутствовал нас мастер. — Тогда никакая «инвалидность» не заберется к вам в душу, а ведь инвалидность души и есть самое страшное.
Анастасия ТРУШНИКОВА. Фото Виктора ШЕЙКИНА
