Немало хороших слов было сказано на встрече в память художника, писателя и поэта Абрама Исааковича Рабкина, которая состоялась 25 февраля в помещении городской еврейской общины. И все же самыми вдохновенными оказались те, что были зачитаны из его книги «Вниз по Шоссейной».
«Давайте вернемся туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьет модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы».
Эта одухотворенная ностальгическая книга была напечатана в 1997 году. Публикация в журнале «Нева» нашла самых благодарных читателей и в США, и в Израиле, и, конечно, в Бобруйске.
В письмах, написанных автору, огромная благодарность за зоркость и память, за воскрешение страны детства. Трогательные послания от сводной сестры и одной из жительниц Шоссейной, чей силуэт промелькнул на страницах книги, зачитала сотрудница библиотеки имени Горького Татьяна Федоровна Голубева.
Ее коллега, Валентина Васильевна Никитина, говорила о намерении создать презентацию, где репродукции картин Абрама Исааковича Рабкина сочетались бы с прозаическими отрывками из его наследия. Абрам Исаакович всегда представлялся художником, и именно труд живописца считал делом своей жизни. Но и картины он описывал чудесно. Например, о «Дворике Краверской»: «Хае-Сора Краверская шьет маме из креп-жоржета новое платье. …Она — добрая колдунья, и двор у нее заколдованный. Стоит только звякнуть щеколдой и открыть калитку, как со всех сторон, поднимаясь над травой и забивая ее яркость своей особой ядреной зеленью, вытянутся нахальные разлапистые корчи хрена. Они заполнили весь двор, добрались до кустов крыжовника и нескольких старых груш, когда-то перешагнувших забор между Марлиным садом и заколдованным двором».
Прозвучала идея об экскурсии «по маршрутам Рабкина», по ветшающей, но все еще сохранившейся Шоссейной-Бахарова, по центру. Этому художнику удалось остановить мгновение.
О неиссякаемом интересе к миру Абрама Исааковича Рабкина говорила его вдова Нина Михайловна Королева. Парадокс натуры художника был в том, что он всегда оставался абсолютным реалистом — и в творчестве, и в жизни. Несмотря на то, что в 19 лет он уехал на учебу и прожил всю жизнь в Петербурге, вдохновение его жило в Беларуси и в Бобруйске.
…«Он умер 5 декабря в 10.05. Ушел стремительно. Я встретила его после операции, он был на каталке, очень энергичный. Мы радовались, что жизнь продолжается. Когда его уложили на больничную койку, ему стало хуже. Последние слова его были, предсмертный хрип — три слова: «Не успел распорядиться». Я знаю, о чем эти его слова. Работы не устроены. Сейчас мы очень напряженно думаем об этом. В Петербурге местонахождение и сохранность мастерской Абрама Исааковича очень хорошие. Он перенес туда душу своей памяти. Там предметы, которые остались после его мамы: старый сервант, отреставрированный отцовский стол, стул, шифоньер. Белые салфеточки на полках. Это все будет порушено. Мастерская находится в собственности Российского союза художников, и права на ее использование уже получил другой художник».
Нина Михайловна сказала, что не хочет детализировать планы раньше времени. Но надежда на то, что в Бобруйске будет музей Абрама Исааковича Рабкина, сохраняется. Решимости вдове художника не занимать.
Анна ЛАПИЦКАЯ
Андрея ЖУРАВЛЁВА
